– Дверь закрой с той стороны. Пол часа тебе дадим, в честь твоего первого боя.

Девчонка запричитала что-то на своем, очевидно понимая, какую ей уготовили участь. Поворачивалась то к одному солдату, то к другому. Ноги ее начали подкашиваться. Клаус в каком-то затуманенном состоянии толкнул ее обратно в свинарник и зашел следом. Дверь со скрипом закрылась.

"Я ж и не умею насиловать", мелькнула дурацкая мысль. Девочка вжалась в угол, подтянув коленки к подбородку. Клаус не спеша расстелил на полу тряпку и присел рядом с девочкой.

– Ну, пойдем что ли, - проговорил парень и протянул раскрытую ладонь.

Девочка прижала руки к груди и начала умоляюще канючить.

"Ну конечно", - отметил Клаус собственную наивность, и рывком переместил девочку на тряпье.

Инстинкты делали свое дело, и заплаканное лицо девочки, упершиеся в его грудь худые ладошки уже не вызывали жалости. Наоборот.

Клаус потянулся расстегнуть ремень, и в этот момент девочка наотмашь ударила его кулаком по лицу. Ее голос из жалостливого превратился в яростный, она отчаянно пыталась выбраться из под насильника. Шокированный парень пропустил еще один болезненный удар, с носа закапало теплое.

– Ты там справишься, или мне танки вызывать, - послышался из-за двери насмешливый голос командира.

Клаус рассвирепел. Он схватил одной рукой руки девочки и едва успел свободной стянуть с себя штаны, ровно чтобы освободить хозяйство, как девочка высвободила руку и влепила ему еще одну оплеуху.

Клаус без жалости ответил ей тем же, оставив под глазом жертвы ссадину, быстро наливающуюся кровью.

– Себе хуже делаешь, тварь, - распалился Клаус.

Но девочка не утихала, отчаянно сопротивлялась. Тогда Клаус схватил ее за горло одной рукой, второй полез под подол платья. Их борьба длилась ужасные несколько секунд, и вдруг все кончилось. Клаус довольно взглянул в лицо жертвы, полагая что она наконец сдалась.

Но она не сдалась до последнего.

Тонкий свист начал заполнять уши насильника, постепенно вытесняя все прочие звуки, пока наконец не оглушил его. Девочка была мертва. Ее тело сразу изменилось, стало тяжелым и безвольным. Будто вещь, случайно обретшая форму юной красавицы.

"Как? Я же просто... Да как так-то?"

Клаус был в шоке. Его сознание разорвалось от волны непонятных ему тяжелых чувств. Он чувствовал страх и мерзость, отвращение к самому себе. Пребывая в прострации, он не обратил внимание на грянувший за стеной взрыв. Разрывы в его голове были куда громче. Череда выстрелов также не привлекла его внимания. Лишь широкая полоса света от распахнувшейся двери привела его в чувство. Он увидел себя словно со стороны, со спущенными штанами, над теплым трупом девочки с запрокинутым подолом, с залитым кровью лицом. Парень повернул голову к двери, с расстроенным выражением лица, будто желая пожаловаться неизвестному на несправедливость бытия.

Человек, стоявший в проходе, был в советской форме. Он видел такую на убитых и раненных солдатах сегодня, когда весело двигался вперед под надежным прикрытием брони. Но этот солдат не был ни мертвым, ни раненным. Он стоял в проходе огромный и страшный, как отец тем вечером, когда Клауса за кражей яблок поймала соседка. Клаусу хотелось как тогда заплакать и обнять великана за колени. Лишь вид винтовки в крепких ладонях напоминал, что папа очень далеко, он не обнимет его, и не простит. Никто его теперь не простит.

Клаус поднял взгляд на лицо солдата и медленно начал поднимать руки. Солдат был очень похож на отца. Уже поживший, с глубокими морщинами и густыми усами на лице. А на лице солдата было презрение и печаль. Совсем как тогда у папы.

Сухой громкий выстрел опрокинул Клауса на спину. Он упал рядом с убитой им девочкой. Странно, грудь будто разорвало от боли, но в то же время боль осталась на заднем плане. Клаус чувствовал, как жизнь утекает из него, будто вода из худой бочки, только очень быстро, стремительно. Казалось, можно схватить ее, остановить, просто потерпеть. И тогда станет не больно. Он крутил головой, ища спасение. Ведь можно же как-то спастись. Ведь не может он так умереть. Ведь он не умрет!

Пустые остекленевшие глаза мертвой девочки были ему приговором. Люди умирают. Ты умираешь. Так бывает.

Лежа лицом к лицу с убитой девочкой, Клаус подумал, что живой она была очень красивой. Потом все исчезло.

Это был очень странный сон. Ведь он прожил все эти месяцы в военном училище. Он несколько дней трясся в вагоне со своими сослуживцами. Он помнил свой первый бой. И ужасный конец того дня.

Так почему он проснулся в своей постели на отцовской ферме?