Проникшись его беспокойством, друзья согласились. Пусть идет, они сами выполнят его работу, а начальнику депо скажут, что он заболел.

Хайдаркул ушел. Он отсутствовал несколько дней, а сейчас, возбужденный, веселый, переступил порог своего дома.

— Ну, братец, — воскликнул он, — поторопись, вода, наверное, уже горячая, сбрей-ка мне бороду и усы!.. Хочу снова стать молодым!

Амон смотрел на него как громом пораженный.

— Что ты стоишь словно вкопанный? Я не шучу. Веселое настроение Хайдаркула передалось Амону.

— Значит… — воскликнул он радостно, — враг…

— Его больше нет! — торжественно сказал Хайдаркул.

— Как хорошо! Поздравляю!

— Он в земле!

Произнеся эти слова с победным видом, Хайдаркул придвинул табурет поближе к окну, к свету, чтобы Амону было удобнее брить его.

Тут пришли Николай и Умар-джан. Увидев радостные, возбужденные лица, они забросали Хайдаркула вопросами:

— Что тут произошло? Когда вы вернулись? У вас какая-то радость?

— Я слыхал ваши слова: враг в земле. Правда? Когда это случилось?

— Два дня назад. Уже два дня, как нет этого изверга. Больше мне не о чем беспокоиться. Души моих дорогих покойниц на том свете радуются. Брей меня, Амон! Долой и усы и бороду! Верни мне мою молодость!

Вскоре все четверо сидели за столом и завтракали. Хайдаркула и впрямь нельзя было узнать, так он помолодел без бороды и усов. Ладно сидела на нем гимнастерка, суконные брюки. Из прежней одежды осталась только бухарская шапка.

— Пора вам уже фуражку надеть! — сказал Амон, оглядывая его.

— А что ты думаешь, и надену! Ведь говорится, идешь в страну одноглазых, сам одноглазым стань!

— Верно, верно, — подхватил Смирнов и тут же задумался. — А смерть бая не вызвала волнений? — заговорил он снова. — Бухарские власти не начали хватать людей, разыскивая виновника?

— Конечно, они подняли шум. Да только как им узнать, чьих рук это дело? Все сбиты с толку, следы запутаны, они совсем голову потеряли…

Смирнов продолжал задумчиво:

— Боюсь, что гибель одного скорпиона растревожила целый клубок змей… Они засуетятся, зашипят…

— А пусть их! — спокойно сказал Хайдаркул. — Нам-то с вами что за беда? Я теперь подданный белого царя, работаю в русском депо…

Смирнов усмехнулся:

— Э, никакой разницы — что белый царь, что черный царь!.. Вор вора узнает в темноте. А сейчас русский царь напуган, вот он и поддерживает вашего эмира, чтобы все власти были сплочены против народа. Ведь во всех городах рабочие зашевелились, и в Петербурге, и в Москве, и в Баку… Даже в Ташкенте и Самарканде выступают против хозяев… Вот смотри, что пишут в Самарканде…

Смирнов вытащил газету «Самарканд», полученную накануне, и прочел вслух заметку о том, что рабочие самаркандского депо отслужили панихиду в церкви при станции железной дороги по рабочим, павшим месяц тому назад, 9 января в Петербурге.

— Рабочие нашего депо тоже хотят откликнуться, собрать деньги для семей погибших, — закончил Смирнов.

Хайдаркул ничего не понял из этого разговора.

— Каких погибших? Отчего они погибли? — недоуменно спросил он.

— А, он ведь не был на нашем митинге! — воскликнул Амон. Умар-джан коротко рассказал Хайдаркулу о том, что произошло в Петербурге в воскресенье 9 января, в воскресенье, с которым отныне было неразрывно связано грозное слово — «кровавое».

К концу своего рассказа Умар-джан разгорячился и закончил:

— Теперь ты понимаешь, почему мы должны собрать деньги?

— Конечно, — подхватил Амон, — мы дадим! Ведь рабочие в Петербурге не только для себя требовали, а для всех нас, рабочих людей…

Смирнов, видя, с каким интересом слушает Хайдаркул, стал рассказывать о революционных волнениях в России, как вдруг раздался громкий стук в дверь и чей-то грубый окрик:

— Эй, сарт, открой!

Амон побледнел. Хайдаркул ринулся к окну, но Смирнов его задержал.

— Бесполезно, всюду люди, облава! — сказал он спокойно. — Подождем, узнаем.

— Без паники, товарищи! — сказал Умар-джан. — Амон, открой-ка дверь!

В комнату шумно вошли три жандарма.

— Ого! — воскликнул один из них, видимо начальник. — Да здесь настоящий митинг! А ты, негодяй, что здесь делаешь? Проповедуешь сартам, мутишь!.. Погоди, погоди, и до тебя дойдет очередь!

— Прошу не грубить! Моя фамилия Смирнов, я мастер депо, а это мои рабочие.

— Знаем, знаем, какие тут рабочие… Кто из эгих сартов Хайдаркул? Мгновение все молчали. Амон хотел уже сказать: «Это я», как вышел вперед Хайдаркул: