Мария смирилась с тем, что брак с Карло — это лучшее, чего она теперь может ожидать от жизни, и что никогда больше у нее не будет того счастья, которое она познала с Федериго. Никогда больше не знать ей такой радости.

В начале зимы визит к повивальной бабке подтвердил, что она беременна. Она никому об этом не сказала. Карло должен узнать первым, и Мария выжидала подходящего момента. Даже самой себе она не признавалась, как боится пережить еще одну беременность. Это означало многие месяцы рвоты, муки и опасности родов, разочарование Карло, если будет девочка, — одному Богу известно, как он отреагирует, — и ужасный страх, что этот ребенок тоже умрет. Она уже почти три года отдыхала от предыдущих беременностей, но была еще не готова к новому испытанию. Ее подбадривала единственная надежда, что ожидание ребенка укрепит узы близости между нею и Карло. Вот почему она выжидала удобного случая, чтобы сказать ему.

Мария вошла в свою гостиную в сопровождении Лауры, которая несла стопку книг. Мария выбрала их в библиотеке внизу, чтобы читать в следующие месяцы.

— Положи их там, тремя аккуратными стопками, — сказала Мария, указывая на квадратный стол в центре комнаты.

Она задержалась у двери, оценивая свою работу. Она провела целый день, наблюдая за перестановкой мебели по своему вкусу. Пару великолепных искусно разрисованных шкафчиков поместили рядом у длинной стены напротив, которая слева заканчивалась двойными дверьми, ведущими во внутренние комнаты ее апартаментов. Письменный стол поставили у дальней стены, где на него падал свет из высоких окон. Теперь, когда началась зима, большие кресла были сгруппированы вокруг камина.

— Поставь туда также пару цветных свечей и принеси майоликовую вазу из моей спальни. Я хочу, чтобы в ней каждый день были свежие цветы, Лаура. Хотя сейчас не сезон, скажи торговцу цветами, чтобы он приносил нам все белые и бледно-розовые цветы, какие найдет.

— Вашей тетушке Антонии цветы доставляют прямо из теплицы. Мне спросить у ее служанки…

— Спроси. Но сначала поговори с продавцом цветов и скажи ему, что мы хотим цветы из теплицы. Их должны приносить первым делом утром.

Хотя гостиная теперь выглядела уютнее, в ней не хватало интимности. Карло выбрал мебель и убранство до их женитьбы, а теперь, когда она жила в Сан-Северо уже больше года, пора было оставить на окружающей обстановке свой отпечаток. До того как Мария забеременела, у нее не было такой потребности. Она достаточно часто бывала беременной, чтобы понять: эта жажда менять окружающую обстановку — инстинкт вить свое гнездо. В любом случае, этой комнате недоставало более личных штрихов.

Над камином висел пейзаж, на котором было изображено античное здание со сводчатыми галереями; фигуры, стоявшие на ступенях, отбрасывали длинные вечерние тени. Желтая тональность этой картины никогда не нравилась Марии, и она позвонила, чтобы пришел слуга и снял ее. Пока он этим занимался, она велела Лауре искать в трех еще не распакованных сундуках то, чем хотела заменить этот пейзаж.

Лаура принесла и поставила на камин статуэтку Виктории, которую Мария обнаружила на Искье. Бледный алебастр фигурки, заигравший на фоне синей стены, был того же тона, что и кремовый мрамор камина — таким образом, статуэтка прекрасно сочеталась с остальным антуражем комнаты.

Мария обошла комнату, переставляя разные вещицы, и на губах ее играла улыбка, потому что с появлением Виктории эта комната стала для нее роднее. Но чего-то все-таки не хватало. Мария не могла понять, чего именно. Карло подскажет. Под влиянием порыва она велела Сильвии послать за ним.

— Я уезжаю в Аструни рано утром, — сказал он, входя в гостиную. — Ах, — произнес он, заметив перемены в комнате. Он сразу же направился к Виктории и, взяв ее в руки, спросил: — Где ты это нашла? Это фамильная вещь д’Авалос?

— В некотором смысле. Я нашла ее в комнате моей тети Констанцы на Искье. Подозреваю, что она классическая. Как ты думаешь?

— Да, эллинская. Об этом говорит тонкая резьба. Произведения древних римлян грубее. — Он поднес статуэтку к свету. — Она необыкновенно красива.

— Ее языческий характер тебя не смущает? — спросила Мария.

— А должен? — Под глазами у Карло были мешки, словно он плохо спал.

— Нет. Она заставила меня понять, что существует красота и за пределами веры.

— Ты сегодня философски настроена. Может быть, ты сядешь и возьмешься за перо? Ты хотела показать мне свою переделанную гостиную или от меня требуется что-нибудь еще?

— Да. Твой совет. В комнате чего-то не хватает. Виктория оживила ее, но…

— Она стоит не на том месте. Ее нужно поместить на свету. — Он взял статуэтку, пересек комнату и поставил на письменный стол. — Теперь она может наблюдать за тобой, когда ты пишешь. В комнате нужно что-то еще, но сейчас мне некогда об этом думать. Я уезжаю на три дня, и мне нужно заняться сборами. — Он направился к дверям.

— Карло!

— Да, что такое? — Он повернулся, держась за дверную ручку.

— Я должна сказать тебе что-то. Присядь на минутку.

— Не теперь.

— Нет, теперь! — крикнула она, топнув ногой. — Это важно.

Удивленно взглянув на нее, он присел на краешек кресла рядом с разрисованными шкафчиками.

— Ну хорошо. Только быстро.

Усевшись в глубокое кресло, она заговорила с ним через комнату.

— Чет, не так быстро, Карло. Скоро ты поймешь, насколько это важно. Но перед тем, как я скажу это, есть кое-что еще. Ты слушаешь? — Он не отрывал взгляда от Виктории.