— Что, не веришь, ха-ха? — не то засмеялся, не то прокаркал, старик, — Но ты об энтом голову не ломай, он тебе теперь помогать станет, сам увидишь. Цену правда свою запросит, но тут уж… И эхма, первый раз вижу, чтоб человек…

— Ярмо на шею сам надел, — закончил за него солдат, — обнадежил ты меня, дед, по самое не балуйся.

— Ась, — приложил старик ладонь к уху.

— Ничего! Спасибо, говорю, дед, за помощь, за совет добрый. Пойду я, пожалуй. Навстречу судьбе.

— Иди, пожалуй, — махнул рукой старец, — смотри только храмовникам в лапы не попадись, не терпят они нашего племени. И… не поминай лихом старика Хельфнира.

— Хорошо, — коротко обронил Северцев и пошагал по указанной Хельфниром незаметной тропинке, ведущей на дорогу в сторону Старгорода, совершенно не подозревая о том, какие приключения уготовила ему судьба, забросив в этот незнакомый ему мир.

Ярко светило полуденное солнце, разогнавшее казалось непроницаемую пелену серых туч. В воздухе ощутимо разлилось тепло и над вымощенной камнями дорогой поднималось марево жара. Северцев, выбравшись на Королевский тракт, бодро шагал по нему, наслаждаясь ароматами полевого разнотравья расстилавшегося по обе стороны пути.

Гнетущая тревога все же уступила место благодушному покою. Не в последнюю очередь, благодаря нахлынувшему чувству свободы.

— Никаких больше тебе равняйсь, смирно. Ха. Вольному воля, — довольно улыбаясь раздумывал дезертир, — и все же странно, что я чересчур спокоен. Может это амулет действует, или как там его правильно назвать, Попал в такие передряги и ничего. Черт, да я же имя ее забыл! Не может быть…

События прошлого, да что там, целая жизнь ТАМ подернулась туманной дымкой. Воспоминания словно заиндевели, так, будто незримая сила оградила разум Северцева от всего, что связывало его с родным миром.

— Нужно к князю, выполнить предназначение… Проклятье, что я несу? — выругался солдат, отвечая навязчивой мысли, время от времени одолевавшей его сознание, — она вообще моя, эта идея, или это уже крыша едет потихоньку?

Не найдя ответа, солдат помотал головой, растер лицо руками и отправился дальше по вымощенному крупному булыжниками тракту.

Солнце почти склонилось к горизонту, когда Северцев решил передохнуть. Он свернул с широкого тракта в сторону и, немного углубившись в густую траву, расположился прямо на ней. Расстелив прихваченный в деревне кусок дерюги вместо скатерти, солдат достал мех с медом и немного сушеного мяса.

Утолив голод, Северцев улегся на траву и устремил свой взгляд в небо.

— Сигмар, Сигмар — хорошо звучит, — размышлял беглец, глядя на огромное кучевое облако, лениво проплывающее в закатном небе, — Раз на мне вещи этого бедняги, то может и зваться его именем. Все равно здесь Северцевым не дело представляться, и без того за версту видно, что пришлый.

Тут солдат вспомнил, что так и не заглянул в мошну обобранного им мертвеца и взялся рассматривать содержимое кожаного кошеля, доставшегося ему от Сигмара. В нем лежало несколько медных монет и пара серебряных с изображением грозного мужчины в короне.

— Интересно, сколько здесь? — вслух подумал он, как вдруг услышал яростный скрип несмазанных деревянных колес.

Осторожно приподнявшись, Северцев насколько мог незаметно оглядел дорогу, по которой катила деревянная телега, запряженная полудохлой клячей. Бедная лошадь едва волокла кучу набитых под завязку мешков. Управлял повозкой черноволосый, здоровый как в плечах, так и в животе мужчина. Одет возница был в белую, полотняную рубаху, украшенную замысловатой вышивкой на груди и рукавах, и полотняные же шаровары. Северцев продолжал наблюдать, как ему казалось, не выдавая себя, а возница невозмутимо катил на своей повозке. Однако, поравнявшись с солдатом, он внезапно натянул поводья, заставив телегу остановиться. Незнакомец привстал на козлах:

— Эй, путник, не против будешь, если я подойду?

Северцев оглядел возницу — широкое лицо, украшенное густыми кустистыми бровями, широкий, прямой, загибающийся книзу нос, карие, почти черные глаза, в которых плескалась искорка веселости. Немного подумав, беглец кивнул, и здоровяк проворно слез со своего места, стреножил кобылу и, прихватив небольшой мешочек, по-видимому, с провизией, приблизился к солдату.

— Два дня еду и ни одного человека, прямо соскучился уже, — улыбнулся возница, — меня Эйнар зовут, кстати.

— Сигмар, — представился чужим именем беглец, пожимая крепкую, широкую ладонь нового знакомого и, немного подумав, добавил, — прозванием Северин.

— Из дальних краев, стало быть, раз Северин — подытожил контрабандист, по-своему истолковав выдуманное прозвище Северцева.

— Да, так сразу и не скажешь, как умудрился забраться столь далеко от дома, — легко согласился солдат.

Эйнар присоединился к скромной трапезе Сигмара, достав свою немудреную дорожную снедь. Между ними плавно потекла беседа.