– А знаешь, кто переехал жить на Соборную площадь? – однажды спросил он у жены.

– Кто?

– Дон Хосе и донья Марите.

– Ты уверен?

Флоренсио кивнул, не переставая жевать.

– А в какой дворец? – расспрашивала Каридад – ей сразу вспомнилась ее жизнь в услужении у семьи Мельгарес-Эррера.

– Там, где раньше жил маркиз де Агуас Кларас, – прожевав, ответил муж.

– А что с усадьбой?

– Продается.

– Почему же они так поступили? Ну вряд ли по нужде, если переехали в такое место…

– Говорят, усадьбу хочет купить граф де Фернандина.

– Зачем ему вторая?

– Мне думается, он больше не может видеть рожу дона Леопольдо. С тех пор как маркиз купил его львов, дон Леопольдо для него как куриная кость в горле.

– Это было много лет назад.

– Есть вещи, которых богачи не прощают.

– Ну что же, теперь донья Марите будет к нам поближе. Думаешь, она у нас что-нибудь купит?

– Я отнесу ей образец французского пике.

Но именно в этот день их единственный служащий объявил, что уходит. Можно было нанять нового, но Каридад сказала, что сама будет присматривать за магазином. Флоренсио поначалу возражал, но в конце концов жена его убедила. Малышка Мече [14] уже достаточно подросла, чтобы находиться внизу вместе с матерью.

– Эта лавка все время преподносит мне сюрпризы, – раздался голос от дверей через неделю после этого разговора. – Я вижу, сеньора Каридад решила поработать.

Каридад увидела на пороге женскую фигуру, показавшуюся ей смутно знакомой.

– Найдется мыло с карболовой кислотой? – спросила женщина, входя в помещение.

Несмотря на то что с их единственной встречи прошло немало времени, Каридад узнала незнакомку, приходившую в магазин с необычным заказом, – это было в тот вечер, когда родилась Мерседес.

– Мне нужно пять дюжин, – объявила женщина, не дожидаясь ответа. – Но я их сейчас не возьму. Передай дону Флоро, чтобы отправил их донье Сесилии, адрес прежний… расплачусь при получении.

Женщина уже собиралась уходить, но в дверях столкнулась с негром угрюмого вида.

– Флоренсио тут? – спросил он таким громовым басом, что маленькая Мече перепугалась.

– Нет его сейчас…

– Дык передай ему. Ты скажи, тут был Токвато и чтоб он ко мне не вязался, а то мне человека приложить не впервой.

– Что вам сделал мой муж? – едва слышно шепнула Каридад.

– Покупателей отбивает. А я такого не спущу…

– Мой муж ни у кого покупателей не отбивает. Он просто работает…

– У меня отбивает, – повторил негр. – А Так-Перетак никого вперед себя не пропустит!

И он ушел так же, как и вошел, оставив хозяйку трястись от ужаса.

– Будьте осторожны, – услышала она. – Этот негр действительно опасен.

Каридад даже не заметила, что донья Сесилия все еще стоит возле двери.

– Мой муж ничего не сделал этому человеку.

– Для Перетака это не имеет значения. Достаточно, что он считает иначе.

Донья Сесилия повернулась к двери, на секунду задержав взгляд на девочке, смотревшей на незнакомку широко распахнутыми глазами.

– Ну просто красотка, – заметила она на прощание.

В тот вечер, когда Флоренсио вернулся, Каридад уже успела покормить дочку и с тревогой дожидалась мужа.

– Мне нужно тебе передать… – заговорила она, но осеклась, заглянув в глаза Флоренсио. – Что случилось?

– Граф де Фернандина устраивает праздник. И знаешь где?

Женщина пожала плечами.

– В усадьбе Мельгаресов.

– Так он ее наконец купил?

– Да! И хочет воздать почести чете, о которой сейчас только и говорят.

– Эулалии де Бурбон? [15] – спросила Каридад, следившая за новостями светской жизни.

– И ее мужу, Антуану Орлеанскому… Граф намерен закатить прием на полную катушку. А кому, как ты думаешь, поступит заказ на свечи и напитки? – Флоренсио поклонился. – Вашему покорному слуге.

– У нас недостаточно свечей для такого огромного дома. И не думаю, что запаса бочонков…

– Это я и сам знаю. С утра пораньше отправлюсь в порт.

Сесилия стала накрывать на стол.

– К тебе приходил Торквато.

– Сюда?

– Он в ярости.

– Ох уж этот негр! Он прислал мне уже несколько записок. Не думал, что у него хватит духу явиться сюда.

– Ты должен быть осторожен.

– Торквато – болтун. Он ничего не сделает.

– Мне страшно.

– Не думай об этом. – Флоренсио прожевал кусок хлеба. – Что-то еще было?