– Мои штаны и то, что в них, уже слишком велики для тебя, - холодно отвечаю я. Она хочет искусить меня, сманить на темную тропу, которая в итоге приведет к греху убийства еще одной женщины на моей совести. Все потому, что она хочет поиграть с большим, могущественным, опасным мужчиной. Это не ради меня. Это ради нее. Ей нужно вытащить голову из задницы.

Она смеется и уходит, уверенная, сексуальная, спокойно шагая по скользкому льду, как будто ожидая, что я обернусь и посмотрю. Я знаю, потому что я оборачиваюсь и смотрю, невольно оценивая по достоинству гибкую агрессивную грацию ее позвоночника, поджарые мышцы ног, изгиб задницы.

Затем я в дрянном настроении широкими шагами пересекаю покрытый инеем луг, чтобы найти Мак. Как только я возбуждаюсь, это надолго. По моим венам бежит кровь принца Невидимых, извращенная и ненасытная, хоть ее и качает человеческое сердце.

Я ударяю себя кулаком по груди прямо по заточенному там зверю и напоминаю себе, что рожден Горцем, и Горцем и останусь.

– Кристиан!
– голос Мак доносится торопливым шепотом.

Я спешу присоединиться к ней. Какой бы ни была наша следующая битва, мы встретим ее лицом к лицу вместе.

3

Добро пожаловать в мой дом 7

Мак

Темно. Я не могу дышать. Я не могу видеть.

Я слепо существую в вакууме, тесно сжатая Мак-в-коробочке, ожидающая, пока кто-нибудь повернет ручку моей шарманки.

Тело, которого у меня нет, отчаянно пытается глотнуть воздуха.

Хотя у меня больше нет рта, я каким-то образом кричу и кричу.

4

Как прекрасен мир 8

Воспоминания МакКайлы принадлежат мне. Не все, но в достаточной мере - то, какими способами она взаимодействовала с физическим миром.

Я знаю, где Бэрронс держит ключи от машины, и что то зеркало в кабинете на первом этаже книжного магазина - это полный ловушек проход в его подземную берлогу. Я знаю, как пройти через него - когда-то я помогла ей войти. Я в точности знаю, как она готовит себе кофе, наносит макияж, укладывает волосы, как здоровается и разговаривает с приемной матерью и лже-отцом. Я понимаю каждый нюанс того, что нужно сказать и сделать, чтобы сойти за Бэрронсовскую Радужную Девочку.

Ее память тела также принадлежит мне. Вождение машины не вызывает сложностей. Ехать по покрытой льдом местности - иначе, но не тяжело. Холод, однако, неприятен и заставляет меня дрожать. Я разделяю ее нелюбовь к суровой погоде и снегу.

Я скольжу по покрытым льдом ветреным землям аббатства, с каждым шагом увереннее двигаясь в своем ущербном мешке из мышц и костей. Мне хочется нырнуть внутрь, вскрыть коробку с Мак и убить ее после отличного вечера за чаем и пытками - за то, что она принимала этот сосуд как данное, плохо обращалась с ним, пренебрегала и рисковала им на каждом шагу. Этот сосуд должен был быть моим с того самого момента, как я поселилась в нем. Он недостаточно силен. Она должна была стараться лучше. Из-за ее слабости я вхожу в жизнь неполноценной.

Первая из моих жертв спешит ко мне сквозь мрак - еще один унылый, раздираемый противоречиями идиот, отторгающий дарованную ему силу. Силу, которую я забрала бы у него, если бы могла.

– Кристиан, - я наполняю свой шепот торопливостью.

Когда он появляется из-за груды обугленных и присыпанных ледяной пылью камней, меня пронзает острое желание завладеть его телом. Сосуд этого недостойного придурка превосходит мой. Могу ли я, как мое прежнее воплощение - материальная копия Синсар Дабх, которая рассыпалась в пыль на плите - завладеть другой оболочкой через физический контакт? Могу ли я посадить себя внутрь и удержаться там? Сможет ли Кристиан вместить всю громадность, которую я собой представляю, и не разрушиться вскоре до непригодности?

Тело, которое у меня есть, постоянно, но не безупречно.

Тело Кристиана безупречно, но не постоянно.

МакКайла назвала бы это синицей в руке и журавлем в небе.

Я хихикаю при мысли о МакКайле. У нее нет ни птиц, ни небес. Она в аду, и это я ее туда засунула. С помощью желания, похоти, жажды и господства.

Кристиан странно смотрит на меня, крылья шуршат на холодном ветру.

– Мак?

– Нервный смех. Я всегда думала, что привыкну к тому, как ты выглядишь, - он принимает отговорку, слишком увлеченный ненавистью к себе, чтобы сосредоточиться на мире. И почему бы ему не умереть сегодня? Он верит, что мир населен очевидными монстрами. Самые опасные из нас - наименее очевидные. Он полагается на свои навыки распознавания лжи, читая и оценивая противоречивые эмоции других.

К его несчастью, я от таковых не страдаю. Прочесть меня невозможно. Его весы неспособны измерить то, из чего я сотворена.

– Как Дэни... эм, Джада? С ней все хорошо?

Я оставила ее в живых. Есть недостойные, которые умрут раньше, и достойная аудитория/интересная добыча, которая умрет позднее. Существование без зеркал и игр - это бесконечный зевок.

– С ней все будет хорошо. Ой!
– говорю я, внезапно хватаясь за глаз.
– Ой!
– вскрикиваю я снова.

– Что случилось, Мак?