— Корона Грома? Не ее ли символ — вытянутый шестигранник?

— Да, знак Грома, украшающий венец.

— Но на Йемсалу ничего мне о ней не сказали, хотя знак был.

— Она ведь не принадлежала храму острова, и в преданиях Хоровода о ней может ничего не говориться…

— Они исчезли вместе?

— Нет, судьба талисманов оказалась разделена. Знамя, бывшее хоругвью победоносного войска, было отправлено назад, но будто бы затерялся его след на пути, в межозерье, в лесах Тайвала. Посох находился в искусных руках главного волхва, оставшегося на юге. Что стало с ним после — известное мне предание умалчивает. Но, говорят, этот посох был похож на жезл статуи Инмара, стоящей в нашем городе. Ведь некоторые считают Инмара одним из воплощений творца — Юмбела…

— А корона? — с жадным любопытством спросил Бор.

— Венец Грома был утерян на поле брани вместе с гибелью владевшего им князя. Никто больше не видал эту реликвию — одни считали, что корона была погребена вместе с телом вождя. Другие — что разломана на части жадными пришельцами, которым посчастливилось бежать с поля битвы…

— А у них тоже было магическое оружие?

— Говорят, зеркало, обладавшее странной силой. Зеркалом тьмы называли его… Но оно не помогло им…

— На Йемсалу мне был показан Одноногий, воплощающий зло…

— В сказах Поозерья упоминается одноногий Охотник Чернобога…

Внезапно Каст заметил кольцо на пальце Бора.

— Откуда оно у тебя? — воскликнул он взволнованно.

— Этот перстень тебе знаком?

— Да. Он принадлежал человеку, который вынужден был покинуть Изкар, как и многие лучшие из наших людей…

— Его звали Байдур?

— Да.

— Он погиб на Ятхольме вместе со всеми своими товарищами от неведомой болезни. Его вдова в Шурышкаре уже знает об этом. Что это за кольцо?

— На нем руна «Турс» — что значит «Врата», врата меж добром и злом. Предание говорит, что тот, кто окажется достаточно силен, обладая им, сможет одолевать злые силы… Байдур знал это предание, он пытался изгнать ведьм с Лысой горы, однако его сил хватило лишь на то, чтобы не погибнуть и бежать. А они только стали сильнее.

— Но как вы миритесь с ними? И почему я даже в Шурышкаре не слышал о них?

— Кто же признается добровольно, что зло властвует над ним? И потом, они не владычествуют полноправно. Просто с покровом ночи становится небезопасно ходить за городом. Впрочем, никто так же не знает, куда деваются пожертвования из храма Инмара…

— Как? Из храма Инмара?

— Увы, лишь на статуе, запечатленный древним мастером, он — юноша. Народы, которым он покровительствовал, состарились и исчезли, наш город пришел в упадок…

— Значит, ведьмы подобны паразитам, поселившимся на сваленном, гниющем древе?

— Да. Поэтому, главное покрепче закрывать на ночь ставни и двери. Впрочем, несмотря на эти предосторожности, некоторые старые дома, в которых жили неугодные люди, наутро оказывались навсегда опустевшими или носили следы страшных пиршеств… Но это было давно. Кстати, уже начинает смеркаться — надо и нам закрыться, — указал Каст на ослабевший свет из бойниц, украсивший стену тенями верхушек деревьев с дальнего холма. Внезапно, когда Каст направился к бойницам, Бору показалось, что очертания теней на мгновение поменялись, а затем сделались прежними.

— Ты заметил? — с некоторой растерянностью сказал лекарь.

— Нас подслушивали снаружи, я так думаю, — спокойно отметил Бор.

— Тот, кто это сделал, лазает как ящерица. Поэтому, я на твоем месте закрыл бы ставни и наверху. — Говоря это, конунг пересек залу и прыжком оказался возле бойницы. Однако ничего он в нее не увидел, кроме солнца, опускавшегося к лесу.

— Всякие духи, зло, навьи — просачиваются сквозь щели, но, слава Инмару, стены здесь прочны и заговорены древними заклятьями. Надо лишь хорошо закрыться, и мы в безопасности.

— Отсиживаться за стенами? Это не по мне! — ответил конунг, спрыгивая вниз. — Ведьмы все время в развалинах?

— Как будто бы нет, лишь с наступлением сумерек они являются туда из лесу или из других неведомых укрытий, чтобы творить свои черные дела. Но… Неужели ты решишься пойти туда в этот роковой час?! Тех, кто рискнул совершить это, иногда находили растерзанными, а чаще они исчезали без следа. Лишь один или два, подобно Байдуру, возвратились с запечатанными ужасом устами.

— Ничего, сейчас я схожу за доспехами и заодно предупрежу своих людей, чтобы соблюдали осторожность.

— Пускай разведут огонь побольше.

— Да. Еще я хотел спросить, в чем действие этого перстня?

— Это древний перстень, их было несколько принадлежавших тем, кто в древности возглавлял крепость… Он должен запечатывать или отпирать какие-то проходы, или двери, о которых уже никто давным-давно не слышал…

— Хорошо… Я пришлю сюда, пожалуй, нескольких людей для охраны? — предложил Бор, собираясь к выходу.

— Я сумею постоять за себя и за раненых. — Каст указал на висевший на стене короткий, широкий меч в старинных ножнах и даже продемонстрировал его лезвие, непривычно заостренное на конце.