Мастера риторики из меня явно не получалось, слова путались, но кажется, ей это нравилось. Она рассмеялась и молча кивнула. Какое-то время мы ехали рядом, почти касаясь друг друга, в совершенно непонятном, безразличном для меня направлении. Вдруг поймал себя на мысли, что в присутствии мисс Элены потерять ориентир куда боле вероятно, так как я совершенно не смотрел по сторонам. После того, как пару раз я неудачно и нелепо пошутил, наша беседа стала наконец более непринужденной и легкой. Словно вокруг разорвались и рухнули наземь невидимые цепи, в коих постоянно путались наши мысли и слова. Она много рассказывала об этих местах, о том, какая дичь здесь водится, еще о каких-то бытовых мелочах, что было совершенно несущественно. Я наслаждался одним ее голосом и не упускал ни одной возможности поймать искоса ее взгляд. В эти минуты я забыл обо всем на свете: о своем замке, о выжившем из ума бароне Маклине с его идиотскими завещаниями, о планах на будущее, даже о собственном существовании. Мир с его жалкими, лишенными смысла заботами остался где-то там, за пределами нашей пустой веселой болтовни. Присутствовала только она и этот короткий участок лесной дороги, что улавливал взор.

– Вы когда-нибудь были в Менлаувере? — спросил я, надеясь отыскать повод для приглашения.

– Да. Причем, много раз. Мой отец всю жизнь дружил с графом Каллистро, а я — с его дочерью Анной. Она уже два года как замужем… за каким-то итальянским сеньором, не помню его имени.

Интересно. По крайней мере, любопытно. Значит она неоднократно видела эти сумасбродные портреты, раз уж они висят на виду, причем — в гостиной. Не хотелось бы столь милый романтический вечер осквернять скучной доисторической темой, но мне почему-то стало интересно знать ее мнение о всех этих вещах. Даже не как мнение очаровательной леди, а просто как мнение со стороны. В моем замке буквально все помешались на этих мистических тайнах, и с ними вряд ли можно было разговаривать, как с людьми полноценного рассудка.

Спросить — не спросить? Все же решился.

– Вы наверняка слышали о мрачной легенде старого чулана, и уж конечно, от вашего взора никак не могли укрыться картины одного средневекового мастера, в присутствии которых меркнет и бледнеет всякая критика…

Не смотря на то, что я старался выглядеть ироничным, лицо мисс Элены сохраняло свою серьезность. Таким же выглядел и ответ:

– Эту легенду знает почти вся местная округа… — последовала пауза, в течение которой как-то некстати два раза гаркнула кружащая над нами ворона. — В Менлаувере есть один заброшенный чулан, на двери которого уже триста лет висит огромный замок. И триста лет не нашлось никого, кто бы осмелился открыть его и заглянуть внутрь. Граф Каллистро неоднократно рассказывал об этом и, похоже, верил в легенду больше, чем в Библию. Как-то, будучи в гостях, я попросила, чтобы мне показали эту дверь, но отец категорически возразил.

Я выдавил из себя искусственный смех (это когда не хочешь смеяться, но заставляешь себя, так как необходимо выглядеть веселым). Затем произнес:

– Мисс Элена! Будьте любезны, приезжайте в любое время и смотрите на эту дверь сколько душе угодно! — вот, кстати, и повод для приглашения. — Только умоляю вас, не говорите мне, что вы воспринимаете всерьез эти байки для непослушных детей!

Она пожала плечами и, по-моему, распознала лживость моего веселья, бросив на меня несколько укоризненный взгляд.

– Что происходит в нашем мире мы никогда не поймем до конца, только слухи не возникают на пустом месте: так говорила моя няня.

Я хотел было возразить: «слухи для того и возникают, чтобы чем-то заполнить скучную пустоту этого пустого места», но после подумал, что лучше согласиться.

– Справедливое замечание.

Дух смущения и скованности, что еще полчаса назад витал между нами и постоянно скалил свои зубы, окончательно сгинул. Мы оживленно разговаривали как старые добрые друзья, у меня даже получилось экспромтом несколько острых фраз, в награду за которые удалось услышать звонкий смех моей попутчицы. Уж явно неподдельный. Все складывалось более чем великолепно, только увы, наше рандеву как-то внезапно пришло к завершению.

– Ну вот я и дома! — мисс Элена произнесла это с таким облегчением, будто прогулка с моей персоной являлась для нее томительным испытанием.

Тут только я сообразил, что лес куда-то подевался, и рядом с нами возник ТРЕТИЙ. Вечный соперник в любовных делах, созданных лишь для двоих. Я имею в виду серый угрюмый замок, что ревниво выглядывал из-за укрытия пышной зелени. Ему и суждено было нас разлучить. Солнце висело совсем низко над миром и задевало собою кроны деревьев. Надвигающийся вечер являлся неизбежным в той же степени, каким неизбежным было наше расставание. Наспех я начал выдумывать какой-нибудь невинный повод для нашей следующей встречи, но в голове ленивые мысли опять поспутались, и всякое мое предложение выглядело как явная навязчивость. Как ни странно, она сама пришла мне на помощь:

– Мы с Принцем часто прогуливаемся в этих лесах, пребывание на природе нам обоим поднимает настроение. Если когда-либо пожелаете присоединиться к нашей компании, будем только рады. А теперь мне пора.

Хотелось бы надеяться, что Принц — это кличка лошади, а не титул некого заморского жениха. Я еще некоторое время смотрел ей вслед уверенный, что она хотя бы разок оглянется в мою сторону. Но нет. Кажется, она забыла о моем существовании с такой же внезапностью, с какой ее стройная фигура исчезла за массивными воротами. Я дернул поводья, и мы с Виндом понеслись со скоростью ветра, почти не касаясь земли, сквозь сказочный лес и волшебство вечерних красок. Все вокруг пело и ликовало: деревья восторженно махали мне своими пышными кронами, птицы перекликались руладами щебечущих звуков. Мне сложно было понять, что происходит у меня внутри. Хотелось бесконечно куда-то бежать, воспарив над мирозданием. Хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Хотелось остановить навеки это единственное мгновение и пребывать в нем до скончания своих дней. Скупая человеческая речь и это ленивое перо, что я держу в руках, слабы в своих потугах передать хоть маленькую толику в принципе непередаваемых ощущений.

Иными словами, кажется, я влюбился. И еще не знал — беда это или счастье.

Когда мы с Виндом приблизились к Менлауверу, небо уже дозревало темно-синими красками вечерних тонов. Лес готовился ко сну, натягивая на себя черное покрывало ночи. Мой замок единой монолитной глыбой с пикообразными остриями башен возвышался над задремавшей землей, глядя во все ее стороны десятками зажженных глазниц-окон. Меня встречала миссис Хофрайт в своем ярко расшитом пеньюаре, в котором она куда более походила на хозяйку замка, чем я сам: запыленный, вспотевший, в неприглядном походном камзоле.