Он поехал на восток по Ридингскому шоссе и вскоре наткнулся на знак, указывающий расстояние до Ливана.

— Пол! — хлопнул он себя по лбу. — Навещу-ка я своего свидетеля на свадьбе. Устрою сюрприз.

Он не видел Пола с тех самых пор, как открылась вся эта история с Бэнноном. Иногда Пол наведывался в Форт-Пенн поиграть в гольф, но в последние годы популярности моторов даже не давал Сидни знать, что он в городе или собирается приехать. Ливан находился от Форт-Пенна на расстоянии всего вдвое дальше, чем городской дом Колдуэллов от фермы. У Пола был изящный зеленый «локомобиль», на котором он разъезжал между Ливаном и Форт-Пенном и Ливаном и Ридингом, и в том, что он не звонил Сидни всякий раз, как оказывался поблизости, никакой бестактности не было.

В свою очередь, Сидни с Грейс после свадьбы были в Ливане всего четыре раза, и, несмотря на относительно близкое соседство, все еще здравствующие родители Пола делали из этих посещений целое событие, а сам Пол, человек, понимающий людей, знал и то, что, с точки зрения Тейтов, мать с отцом оказывают им гостеприимство, но непринужденности в общении не было, и потому для Сидни и Тейт эти поездки — скорее светская обязанность.

Менее чем через час после отъезда Грейс Сидни уже был в Ливане — слишком рано, чтобы застать Пола на работе. Он еще раз позавтракал в гостинице, затем там же, на веранде, присел выкурить трубку. Вскоре после девяти он увидел, как Пола везут на работу в его «локомобиле», и усмехнулся, заметив, как тот бросил быстрый взгляд на «мерсер», припаркованный неподалеку от гостиницы, но не перед входом. Зная Пола, Сидни без труда представил себе происходящее в эти минуты: «локомобиль» останавливается у входа, Пол открывает дверь в кабинет, в гостинице раздается телефонный звонок, портье выходит на веранду и спрашивает у Сидни, не он ли мистер Тейт, и в таком случае не будет ли он любезен позвонить мистеру Полу Райхельдерферу.

— Лучше я просто дойду до его конторы, — сказал Сидни портье.

Пол поднялся навстречу приятелю.

— Ну вот, не зря я сказал себе, что узнаю эту машину, тем более что у нас в городе нет ни единого «мерсера». Ты остановился в гостинице, а в списке постояльцев тебя нет, так что выкладывай, что тебя сюда привело.

— С тобой захотелось увидеться.

— Надеюсь, что так. Хорошо, что приехал сегодня, а не вчера. Меня не было, ездил с родителями в Атлантик-Сити. Они лето в Челси проводят. Для здоровья полезно. Но знаешь, Сидни, впредь предупреждай друга о своем появлении, чтобы он знал и ждал тебя. А то, глядишь, зря прокатишься. Как Грейс, как дети?

— Все хорошо, спасибо. Слушай, приятель, у тебя наверняка дел полно. Может, я покатаюсь по городу, убью время, а потом пообедаем у тебя дома?

— Идет. Неловко выпихивать тебя, но, верно, заняться есть чем, я ведь сегодня первый день после отлучки. На ночь сможешь остаться, Сидни?

— С наслаждением. Грейс сегодня утром уехала на океан, так что я — свободная птица. Дети тоже там, ну и… словом, с удовольствием задержусь.

— Слушай, а что, если мы сделаем по-другому? Обедать дома я не буду, а в половине третьего или в три освобожусь и что-нибудь придумаем? Я бы, конечно, свозил тебя на ферму, но, полагаю, ты сыт по горло этим делом, и к тому же дома прохладнее, чем там. Миссис Лихтенвальнер, помнишь, это наша экономка, держит шторы закрытыми, так что внутри приятно. Если хочешь поплавать, можно, конечно, и на ферму, но я все же посоветовал бы дом. Я позвоню, миссис Лихтенвальнер будет готова встретить тебя в любое время.

Сидни ездил по округе, пока солнце не стало над самой головой, а он, поклонник джерсиек, уже увидел столько голштинок, что на всю жизнь хватит, и получил достаточно свидетельств того, что ливанские фермеры извлекают из своей земли больше, чем он из своей. Тем же путем Сидни поехал назад в город, домой к Райхельдерферу. Миссис Лихтенвальнер предложила ему на выбор болонскую колбасу, запеченные сосиски, ветчину, холодных цыплят, язык, телятину, картофельный салат, маринованную свеклу, салат из эндивия, вишневый пирог, пиво и кофе. Пообедав, Сидни прошел в отведенную ему комнату, снял туфли и прилег на просторную двуспальную кровать, а когда проснулся, было уже больше четырех, и до него смутно доносились голоса Пола и экономки, переговаривавшихся о чем-то на своем звучном пенсильванском немецком. Не выходя из комнаты, он смочил лицо в умывальнике с деревянной основой, мраморной крышкой и изогнутыми, как лебединая шея, кранами горячей и холодной воды. Его костюмы были выглажены и висели в платяном шкафу, рубашки, галстуки, носки и носовые платки сложены в стопки. Туфли начищены и набиты бумагой вместо распорок для обуви. Эти знаки внимания и сами по себе были примечательны, однако надо иметь в виду, что, ложась, Сидни даже не распаковал дорожную сумку, просто поставил ее в изножье кровати. Самым трогательным было то, что во сне его накрыли (кто бы это ни был) легким одеялом. Сидни выглянул в окно и не удивился, обнаружив, что машину его переставили. Он спустился, вышел на воздух и в глубине двора, в увитой виноградными лозами беседке, заметил Пола. Он покачивался в гамаке и читал «Ридинг Игл».

— Славно полежать в гамаке, — заметил Сидни.

— Он из холстины, которая идет на паруса, — откликнулся Пол. — Как раз то, что нужно.

— Деревья тоже должны быть прочные.

— Они и есть прочные. Выросли со мной вместе, упасть не дадут. Шучу. Ну что, Сидни, пива, лимонада? Лично я, должен признать, в этот час предпочитаю кувшин лимонада и пачку печенья.

Через открытую дверь гаража Сидни увидел свой «мерсер», вымытый и отполированный до блеска, «локомобиль» же жарился на солнце. От комментариев он решил воздержаться.

— Или чай, кофе со льдом? Кофе со льдом бодрит, окончательно проснешься. Должно быть, устал, старина.

— Есть немного, — признал Сидни. — Наверное, во мне есть часть южной крови. Уж не в первый раз ложусь после обеда вздремнуть и дрыхну как убитый.

— Южная кровь? Помню, отец каждый день ложился подремать, а в нем южной крови не было ни капли. Нет, скажу тебе, тут другое. Климат. Лето у нас такое же жаркое, как в большинстве южных штатов, и, если есть возможность, надо поспать. Вот как я, например. Всегда часа в три иду в кровать, и если даже не могу заснуть, просто валяюсь. И чувствую себя наилучшим образом… Ты выглядишь отдохнувшим, Сидни, так что сон тебе явно не помешал.

— Наверное, — согласился Сидни. — Прошлую ночь я что-то неважно спал. И ты прав насчет пенсильванской погоды. Не знаю, как там севернее, но в нашем графстве в последнее время стоит жуткая жара, да и здесь, судя по сегодняшнему дню, тоже.

— Севернее другая проблема. На севере Пенсильвании зимой так же холодно, как в Канаде. Странно, что ты никогда не ходил на медведей в северной части штата. Ты ведь охотник.

— У Грейс там живет какая-то родня. Они приглашали, но я считаю себя фермером, и когда приходит зима, люблю расслабиться. Зимой мы просто… Ну, ты сам знаешь… Становимся горожанами. Дети ходят в школу. Мы иногда появляемся в обществе. Ездим в Нью-Йорк, Филадельфию. По правде говоря, зимы мне всегда не хватает.