– А ужин уже принесли? – он кивает. – А можно я поужинаю здесь? – камин давно прогорел, но в гостиной по-прежнему тепло, и так не хочется тащиться куда-то вниз…

– А я потом буду спать с головной болью и раскрытыми настежь окнами? У меня кухня отделена от жилых помещений не совсем случайно.

– В смысле? Тебе не нравится запах человеческой еды?

– В основном нет. Он тяжелый и большей частью неприятный. Терпеть могу, но не более. Пойдем, пока все не остыло.

Я послушно спускаюсь с ним на кухню и сажусь за накрытый стол. Он достает из шкафа два хрустальных бокала и графин, полный темно-красной жидкости.

– Ты ведь не откажешься выпить со мной за твой первый визит в мой дом? – лукаво поглядывая на меня, он разливает жидкость по бокалам.

– А это что?

– Что за вопрос? Кровь, конечно, – он неторопливо подносит свой бокал к лицу, демонстративно вдыхает аромат. – Вернее, напиток на ее основе. Кровь слишком быстро свертывается, требуется специальная обработка…

Я нервно сглатываю.

– Ты же не думаешь, что я стану пить кровь?

– Ну, просто чокнись со мной и сделай глоток. Прояви уважение к хозяину дома, не так уж сложно.

Я послушно чокаюсь, и завороженно смотрю, как он подносит свой бокал к губам и делает глоток, не отрывая от меня глаз. Затем еще один…

– Нет, прости, я не стану это пить, – я решительно ставлю бокал на стол.

– Не любишь морс? – чуть выгибает он бровь.

– Что?

– Морс, принцесса. Обычный, ягодный. Из ресторана принесли вместе со всем прочим, – он спокойно отставляет свой бокал. – Как же просто тебя развести. Ну ты взгляни: и цвет не тот, и консистенция. Я уж не говорю про то, что у вампиров в принципе нет традиции застолья.

– Но ты же пил, я видела.

– Жаль тебя разочаровывать, но напиток на основе клюквы не относится к числу сильнодействующих ядов. Вкус, конечно, весьма специфический, но ради того, чтоб увидеть у тебя подобное выражение лица, можно и потерпеть, – он откровенно потешается.

– Ты!!! – я даже слов подобрать не могу от возмущения. Развел, как ребенка. Или… разводит? Очень внимательно смотрю на жидкость в бокале, взбалтываю, нюхаю. Похоже, действительно морс. Осторожно делаю глоток. Морс, просто морс.

– Ну, ты же ждешь от этого дома чего-то особенного, вампирского, – пожимает он плечами, – а мне и предложить-то особо нечего. Приходится импровизировать.

Я демонстративно опускаю взгляд в тарелку. Представить себе что-то более «вампирское», чем вампир, пытающийся заявить на тебя свои права, мне как-то сложно. Ужин проходит в молчании. Анхен просто сидит и ждет, пока я закончу. Затем составляет посуду в мойку и вновь уводит меня наверх.

– Значит, ты полагаешь, что как хозяин я должен развлекать тебя светской беседой, а не приставать со всякими глупостями?

– Ну, раз уж на фортепьяно ты мне не сыграешь… Кстати, а может твоя Инга просто играла плохо, а инструмент тут не причем? – не смогла удержаться, совсем позабыв, что критиковать святую Ингу мне категорически не рекомендовано.

– Конечно, она играла плохо, – Анхен неожиданно соглашается, не выказывая признаков недовольства. – Пальцы не слушались, не попадали по клавишам, а она сидела и плакала, не в силах сыграть простейшую мелодию. Я нанял ей учителя и назначил им уроки в девять утра, а сам сбегал на работу. Впрочем, вечерами она тоже играла. Тренировалась. Она упорная, у нее в итоге получилось… Но дело не в Инге. Я не совсем дикий мальчик, в консерватории бывал, игру тех, кто считается мастером своего дела, слушал, и не раз. Мне просто не нравится сам инструмент, кто бы на нем не играл.

– Зачем же тогда ты покупал его, терпел ее игру в собственном доме?

– Ей было это нужно, – он пожимает плечами. – А я был перед ней виноват.

Моя челюсть с грохотом трескается об паркет, кажется, даже разваливаясь пополам. Это что ж он такого натворил, что признает себя виноватым? И даже готов был искупать это с явным дискомфортом для себя, любимого? Я была уверена, что он мнит себя полностью непогрешимым.

Анхен отворачивается.

– Ты, кажется, хотела взглянуть на старые фотографии? Пойдем, поищем, – он открывает дверь кабинета, предлагая следовать за ним.

Захожу. Большой письменный стол у окна, все стены от пола до потолка занимают книжные шкафы. Книги рассматривать неохота, смотрю в окно. За окном цветет сирень. У нас тоже за окнами растет сирень, один из кустов мама с папой лично сажали, когда только в этот дом переехали. Но почему-то только ленивый не считал своим долгом отломить ветку-другую для личного пользования. И стоит она у нас каждую весну вся ободранная, лишь на самой макушке, куда без стремянки не дотянуться, горят последние цветущие кисти. Интересно, а за попытку обломать сирень в вампирском дворе обламывают только руки или начинают сразу с шеи?