— Я понял, почтеннейший господин, — Андреас поклонился.

Распорядитель ещё о чём-то задумался, а затем произнёс:

— Тебе наверняка говорили, но я всё-таки ещё раз скажу, во избежание неприятностей. Главный учитель наследника престола — многоуважаемый мулла Гюрани. Этот достопочтенный человек и кладезь мудрости отвечает перед великим султаном, нашим повелителем, за обучение наследника. Все остальные учителя, и ты тоже, подчиняетесь многоуважаемому мулле. Если тот говорит что-то, его слов нельзя ослушаться. Следует всё исполнить в точности.

— Многоуважаемый мулла знает греческий язык? — спросил Андреас.

— Насколько мне известно, нет, — ответил главный распорядитель.

— Но как же тогда многоуважаемый мулла сможет давать мне указания об обучении наследника престола этому языку? — спросил грек.

Главный распорядитель явно считал этот вопрос неуместным, но всё же ответил:

— Многоуважаемый мулла знает достаточно, а в затруднительных случаях просит совета у Аллаха. Аллах велик и знает всё! Поэтому многоуважаемый мулла, направляемый Аллахом, может давать указания всем учителям, и, конечно, тебе, язычнику, а ты обязан исполнять.

— Благодарю за разъяснения, почтеннейший господин, — Андреас поклонился. — Теперь я всё понял.

За время путешествий по ещё не покорённым турками греческим землям, где повсюду исповедовалось христианство, Андреас успел забыть, что его вера может считаться для кого-то языческой. Даже при дворе султана к христианам относились вполне терпимо. «А вот здесь мне часто будут ставить в вину мою веру», — понял молодой грек, однако не торопился сожалеть о своей участи. Ему всё больше и больше хотелось увидеть ученика.

Покои, в которых поселили Андреаса, оказались просторными, пусть и скудно обставленными. Он не без радости оглядел две большие комнаты с белёными стенами, резными деревянными решётками на окнах и деревянным полом, почти скрытом коврами.

Главная комната сообщалась с дворцовым коридором, а вторая, поменьше, сообщалась только с главной и служила спальней. В спальне вместо кровати было устроено просторное возвышение, и не обнаружилось никакой мебели кроме маленького круглого столика. В главной комнате центральное место занимала софа и ещё один круглый столик. Вот и вся обстановка! Значит, свободного пространства во дворце и впрямь оставалось с избытком, а мебели не хватало.

Вскоре выяснилось, что такими же просторными полупустыми покоями располагали все учителя принца. Грек узнал об этом, поскольку заглянул к каждому из коллег, вежливо представился и договорился на счёт того, когда станет проводить свои занятия.

Самая трудная беседа была с муллой Ахмедом Гюрани, потому что главный учитель наследника не мог полностью одобрять нового преподавателя из-за различий в вере. Мрачная фигура чернобородого человека в чёрных одеждах, восседавшая на ковре, даже вызвала у Андреаса некоторый трепет.

Мулла выглядел физически развитым, отнюдь не старым. Широкая густая борода свидетельствовала об отменном здоровье, а крупные руки с толстыми пальцами казались более привычными к некоей тяжёлой физической работе, а не к каллиграфии.

Мулла Гюрани явно был из тех богословов, которые ради утверждения своей правоты используют не только слово, но также камни и палки, чтобы наказывать грешников. Рука этого муллы казалась вполне способной схватить факел или даже меч, однако в отношении язычника, назначенного обучать наследного принца греческому языку, мулла проявил благодушие.

Главный наставник, огладив бороду и не без сожаления подняв глаза от раскрытой книги, которая лежала перед ним на низкой деревянной подставке, произнёс:

— Ты, конечно, знаешь, что я по своей воле не подпустил бы к наследнику престола ни одного язычника, однако я смиренно склоняюсь перед волей великого султана. Так что если ты не будешь внушать наследнику никаких крамольных мыслей и учить только греческому, мы с тобой поладим.

Андреас решил, что не следует обсуждать с муллой что-то ещё, поклонился и вышел, после чего нанёс визиты прочим преподавателям.

Из разговоров с коллегами выяснилось, что во всякий учебный день у наследника первым уроком являлось мусульманское богословие, которое преподавал мулла Гюрани. Занятие длилось час, а вот последующие часы распределялись между остальными учителями, и Андреас с изумлением обнаружил, что учителя больше всего не любят час, который следует после урока богословия.

Каждый из преподавателей с готовностью отдавал в распоряжение Андреаса именно этот час, а вот за другое своё время держался мёртвой хваткой, так что выбор у грека оказался невелик. Следовало заниматься с принцем или во втором часу после восхода солнца, или незадолго до полудня, то есть сделать греческий самым последним уроком, чего очень не хотелось. На последнем уроке ученик всегда утомлён и плохо воспринимает что-либо.