В Бад-Верисгофене, в комнатах большого трехэтажного каменного дома, стоявшего вдали от других строений, читались лекции по теории разведки, методам сбора шпионских сведений, добывания советских документов, о порядке проживания и передвижения на территории СССР, о пограничном режиме и т. п.; проводились специальные «политические» занятия для антисоветской идеологической обработки обучаемых.

Стены классов были увешаны различными советскими плакатами и лозунгами, специально закупленными в СССР через посольство: шпионы привыкали к обстановке Советской страны. Они обязаны были называть друг друга и своих начальников «товарищами» (чтобы случайно не обмолвиться после заброски в СССР).

В Кауфбёйрене агентов учили не только шпионажу и диверсиям. Целый арсенал средств — от ежедневной антисоветской обработки до привития низменных инстинктов и прямого запугивания — служил «идейному воспитанию»: им вдалбливалась в голову мысль о неизбежности войны США и СССР и установления мирового господства американцев; им преподносилась самая низкопробная клевета на нашу советскую действительность. Поощряли их уголовные наклонности, пьянство, разврат, драки.

Каждый агент империалистической разведки получал кличку — «Владимир», «Леонид», «Иван». Под этими кличками они значились в учебных списках разведшколы, в заявках на котловое, вещевое и денежное довольствие. Кличка перечеркивала всю прожитую жизнь. Они обязаны были забыть свое прошлое, в том числе и собственное имя. Только кличка! Кличка агенту, кличка наставнику, кличка уборщику. Иначе этот «добровольный» сброд, спасая свою шкуру, там, в советских органах государственной безопасности, на первых же допросах выдаст все, что знает, не только о школе, о преподавательском составе, но и о своих однокашниках, заброшенных в СССР шпионах и диверсантах.

В апреле 1952 года основная шпионско-диверсионная подготовка закончилась. Агенты теперь осваивали свои индивидуальные задания, вживались в легенду, подгоняли одежду, обувь, комплектовали шпионское снаряжение.

Через месяц «доводка» шпионов была завершена. Каждый получил искусно сфабрикованный советский паспорт, военный билет, справки с подписями, штампами и печатями; твердо заучил свою новую биографию, усвоил задание, способы и сроки его выполнения; запомнил маршрут возвращения из СССР, пароли и явки для связи с разведкой.

Согласно новым документам агент «Владимир» стал Николаем Кузьмичом Платоновым, жителем города Каменки. Запасные документы он получил на имя Василия Николаевича Копытова.

Поскольку он никогда прежде не был в Каменках, его ознакомили с подробным планом города, описанием и фотографиями, заставили выучить на память названия улиц, месторасположение различных учреждений, предприятий, школ, вокзала и даже фамилии и приметы некоторых работников города.

В соответствии с заданием шпион был надлежащим образом экипирован. Кроме огнестрельного оружия, он получил портативную радиостанцию, шифровальные блокноты, топокарты, фотоаппарат, бинокль, крупную сумму денег, гранаты, финский нож и стреляющую авторучку, в которую вместо пера и чернил вмонтирован боевой механизм и патрон, начиненный сильнодействующим слезоточивым газом. Не забыли и ампулу с цианистым калием.

Накануне переброски в Советский Союз — снова проверка на «детекторе лжи». Но теперь начальство беспокоила не столько благонадежность шпионов, сколько степень их осведомленности о разведшколе: о ее местонахождении, преподавательском составе, выпускниках и прочем, — вопросы, которые заинтересуют советские органы государственной безопасности.

Прошел по советской земле праздничный день 1 Мая. А когда спустилась ночь, над огромным Цуманским лесным массивом, близ города Ровно, в высоте хлопнули, словно пистолетные выстрелы, три парашюта, спуская «специальный груз» — трех шпионов-диверсантов.

Благополучно приземлившись, шпионы немедленно закопали парашюты. Затем взвалили на плечи рюкзаки с оружием, радиосредствами и провизией, подвязали к ногам маленькие пакеты с антисобакином и, поставив на боевой взвод автоматы и пистолеты, двинулись по лесному бездорожью на северо-запад. Через несколько часов, выяснив свое местонахождение, шпионы молча расстались: Владимир пошел на восток, к Клевани. С наступлением сумерек он остановился в густом ельнике, поел всухомятку и, не зажигая огня, устроился на ночлег.

Рано утром рассортировал снаряжение. Радиостанцию, аккумуляторы, автомат с патронами и большую часть продуктов закопал в нескольких местах, тщательно замаскировал их дерном и валежником и сделал памятные отметки на деревьях. При себе оставил два пистолета, стреляющую авторучку, документы, пять тысяч рублей. Сориентировавшись по карте и компасу, отправился в путь. На шоссе он остановил попутную машину и через час-другой был уже в городе Ровно. Заметая следы, в тот же день выехал поездом во Львов, оттуда через Одессу в Ростов-на-Дону.

Разъезжая по югу, он исподволь приглядывался к окружающим. Прикидываясь то отпускником, то командированным, то разыскивающим родственников, связь с которыми якобы потерял еще в войну, шпион выискивал болтунов и узнавал секретные сведения; наблюдая из окна вагона за местностью, запоминал дислокацию военных и промышленных объектов, фиксировал демаскирующие их признаки, выяснял характер военных перевозок. На ночлег он устраивался, знакомясь с гостеприимными и доверчивыми людьми. Гостиниц, Домов колхозника, привокзальных комнат отдыха избегал (так учили в разведшколе).