Дочка, не обуваясь, подпрыгнула к стулу, на котором стояла ее сумка, и вытащила из нее сигареты.

— Возьмите, доктор! — пролепетала она.

— Кто же курит во время беременности?! — прошипела ей мать.

Доктор закурил и устало отошел к окну.

— Может курить, — вдруг сказал он. — Откуда вы вообще взяли эту чепуху, что она беременна?

— Как? — встала со стула мать.

— Но ведь… — раскрыла широко глаза дочь.

— Ну и что? — сказал доктор. — Вовсе не обязательно. Это может быть и от сотни других причин. Будем лечить.

— Не может быть! А ребенок? — изумленно переспросила доктора мать.

— Вы уверены? — капризно скривила губы дочь.

— Милочка, — раздраженно сказал доктор, — я работаю акушером-гинекологом двадцать лет. Все бывало. Но за это время отличать беременную женщину от небеременной я уже научился.

— Ура! — вдруг захлопала в ладоши и весело засмеялась дочь.

— Ура! — мрачно подхватил доктор.

— Что ж теперь делать?.. — опустилась на стул мать.

Пока доктор выписывал дочке рецепты, мать рассматривала свои руки трудовой женщины, на которых уже пора было обновить маникюр, и придумывала, что она скажет дочери, когда они выйдут из кабинета. Когда за ними закрылась дверь, доктор посмотрел на часы и кинулся к телефону.

«Наверняка негодяй не пошел в школу и еще прохлаждается в кровати! Ну, пойдет он у меня в армию!»

Но трубку подняли сразу. Доктор ошибся чуть-чуть. «Негодяй» действительно не пошел в школу, но прохлаждался не в постели, а на диване. И не один, а со смущенно поджавшей ноги девушкой, которая целомудренно разглядывала альбом с репродукциями картин Айвазовского.

— Быстро говори, — заорал в трубку отец, — как зовут твою пассию!

По голосу отца сын понял, что шутки будут не к месту.

— Катя, — сказал он.

Сидевшая рядом с ним Катя вопросительно подняла голову.

— А фамилия? — еще громче заорал отец.

— Иванова. А что? Что случилось? — В голосе сына слышалось неподдельное удивление.

— А как же ты говорил — редкая фамилия? И знаменитая!

— Пап, да не волнуйся, я пошутил! И насчет всего остального тоже шутка!

— Морду тебе надо бить за такие шутки! — прорычал отец и почувствовал, как сердце у него куда-то далеко покатилось.

— Ну, набей! Попробуй! — сразу противным голосом ощетинился сын, но отец не прореагировал.

— И на пятьдесят рублей надо не мороженое, а презервативы покупать! — так же сердито сказал отец и положил трубку.

— Ну, дают предки! — долго еще крутил головой сын и даже не заметил, как его Катя аккуратно сложила губки для поцелуя.

Доктор курил и смотрел в окно. Пациенток пока больше не было. Облегчения на душе не было тоже. Все так же моросил дождь. Мать и дочь, надевшие одинаковые светлые плащи, шли под зонтами по мокрой от дождя улице и были похожи на двух подруг. Только дочь курила, смеялась и размахивала руками, а мать шла молча, немного сгорбившись. И доктору почему-то показалось, что она плакала.

Октябрь 2000 г.

САМОЛЕТОМ ТУДА И ОБРАТНО

Алексей курил, стоя около стеклянной стены аэровокзала в Шереметьево, и напрасно пытался унять внутреннее раздражение. Как некстати раздался с утра этот звонок! У него было намечено столько дел, и вдруг не очень даже близкий ему знакомый, сослуживец по фирме, позвонил и попросил встретить его в аэропорту. Он, видите ли, возвращался из деловой поездки и хотел, чтобы за ним прислали служебную машину, а ее уже услали по каким-то делам. «Почему в таких ситуациях ехать всегда должен я? — сам себя спрашивал Алексей и тут же находил ответ: — Потому что ты безотказный. Попался вот не вовремя шефу на глаза — тот и послал тебя в аэропорт, а ты даже рта не раскрыл, чтобы сказать, что у тебя есть важная работа».

Серое небо уже совсем собралось пролиться дождем, как бы разделяя с Алексеем его тоску по так неудачно начавшемуся дню. Из подъехавшего автобуса стали выходить новые пассажиры; громкоговоритель, прекраснослышимый и на улице, объявил, что рейс, который с таким нетерпением ждал Алексей, наконец прибыл. Бросив недокуренную сигарету, он устремился в зал прилета и вдруг боковым зрением увидел белокурую женщину, неторопливо проследовавшую через тротуар от автобуса и далее спокойно зашагавшую к стойкам регистрации билетов. По ее безмятежному виду можно было подумать, что летает она часто и получает от этого видимое удовольствие.

«А мы с Маринкой все дома сидим!» — мельком подумал Алексей и побежал по своим делам, но какое-то неосознанное внутреннее раздражение осталось у него от вида этой женщины.

Из разверзшейся пасти открытых дверей стали появляться первые прилетевшие пассажиры. Алексей занял позицию сбоку и стал всматриваться в их лица. Были они одновременно озабоченные и возбужденные — возбужденные реактивным свиданием с небом, а озабоченные ожидавшими их на земле обыденными делами.

«Сейчас явится, — с неудовольствием подумал Алексей о сослуживце, — загорелый, довольный… Будет, причмокивая, рассказывать о поездке, называть меня панибратски «старик», хлопать по плечу… И почему меня не посылают в такие хорошие командировки?»