«Не пожалеем?» — спрашивал взгляд Сорокина.

— Я бы не удалил, — решительно произнес Студентов.

— Ладно, оставим, — не сдержав вздоха, прошептал Андрей Ильич.

«Какой сильный человек, — подумал Яков Гаврилович, — откуда у него столько выдержки?»

Несколько дней спустя директор института пригласил к себе Сорокина и после короткого разговора о состоянии здоровья Елены Петровны спросил:

— Вы все еще не отказались от намерения перейти на работу к нам?

— Хочу ли я перейти к вам на работу? — спросил ничего не подозревавший Андрей Ильич. — Я чувствую себя здесь так, как если бы провел тут целую вечность.

Яков Гаврилович мысленно отмел беззаботную интонацию и заодно смысл, вложенный Андреем Ильичом в его заявление.

— Еще бы вам не привыкнуть, ведь вы целыми днями просиживаете в палате жены… А как бы вы отнеслись, если бы я отказался вас принять?

Сорокин улыбнулся. Этого он себе представить не мог. Его добрые глаза сверкнули озорством, и с видом человека, который понимает шутку, он сказал:

— Вы этого не сделаете, если бы даже захотели. Вы можете скорее уволить меня, чем не принять.

Если бы Андрей Ильич был более наблюдателен, он почувствовал бы в голосе, каким произнесены были эти слова Студенцова, новые нотки, сдержанные и даже недружелюбные. От каждого слова веяло холодком. Яков Гаврилович твердо решил не принимать Сорокина в институт, помешать этому всеми возможными средствами. Он несомненно честный человек, искусный хирург, муж Елены Петровны, но с ним хлопот не оберешься. Неспокойный, неуступчивый, он взбудоражит тех, кто и так неспокоен, обнадежит людей, которых с таким трудом перевоспитали. Михайлов был прав — Сорокину тут нечего делать.

— А если бы я все–таки не принял вас, — не меняя интонации, которую Сорокин, увы, не понимал, продолжал директор. — Как бы вы поступили?

Андрей Ильич тем же беспечным тоном ответил:

— Я попробовал бы над тем же поработать в другом институте. Такого рода соревнование несомненно послужит на пользу науке.

Яков Гаврилович оставил на лице дежурную улыбку и, делая вид, что по–прежнему слушает Сорокина, призадумался.

Андрей Ильич шутливо описывал соревнование между институтом онкологии и другим неизвестным учреждением, а Студенцов представлял себе, как это произойдет. Вслед за мужем из института уйдет жена — Елена Петровна, за ними Степанов, Сухов и многие другие, чтобы на чужой почве вести с ним борьбу. Соревнование доставит удовольствие всем, кто желает институту всяческих бед. Талантливый забияка озлобится, и кто знает, как далеко его безумство зайдет. Спасибо за предупреждение, оно пришло кстати. Он, Студенцов, теперь знает, как поступить. Зачем вооружать безумца против себя, пусть лучше сгорает во славу науки, пусть трудится на благо института онкологии. Всегда лучше иметь друга, чем врага. Приход правовернейшего из крыжановцев благотворно подействует на других. Для них это будет равносильно призыву: «Следуйте примеру Сорокина, соглашайтесь с новым направлением, соглашайтесь со взглядами его руководителей!»

Мысли Якова Гавриловича были прерваны появлением Сухова. Секретарь партийной организации хотел узнать, получил ли Самсон Иванович его письмо и не передал ли ответа? Он тут же ушел, не подозревая, какие чувства всколыхнул в душе Студенцова.

«Добро пожаловать, дорогой обличитель, — мысленно обрушился Яков Гаврилович на своего друга, словно по его, Самсона Ивановича, вине сложная задача с одним неизвестным решалась не так, как хотелось директору института. — Опять скажете, что Яков Гаврилович не выносит вокруг себя талантов? Опасается, как бы кто–нибудь не превзошел его… Глупости, Самсон Иванович, мне всегда были дороги способные люди, я подбирал их, растил и был счастлив, когда они достигали успеха».

— Пишите, Андрей Ильич, заявление, — ободряюще улыбаясь будущему сотруднику, говорит Студенцов. — Заполните анкету и приступайте к делу. Такие люди, как вы, нам нужны,

Научная проблема, которой Андрей Ильич занялся, имела свою долгую и скорбную историю.

В продолжение многих тысячелетий, возможно с той поры, когда полудикий предок человека ютился еще в пещере, людей поражает болезнь, жестокая и неотвратимая, как смерть. По широте распространения в природе, многообразию форм и гибельным последствиям она не имеет себе равной. Все народы земли — от эскимосов Гренландии до туземцев Австралии, аборигенов Египта и жителей Бермудских островов, негры, индейцы, китайцы и индусы — подвержены ей. Весь животный мир от насекомых до обезьяны, весь растительный мир страдают от этой болезни. Все виды тканей и клеток человеческого организма могут стать очагом злокачественной опухоли. Ни возраст, ни пол не защищены от нее, с той лишь разницей, что у женщин особенно страдают органы материнства, а детей поражает саркома — самая губительная из злокачественных форм. До двух миллионов жизней уносит эта болезнь ежегодно.

После долгих поисков и заблуждений механизм заболевания был, казалось, изучен до конца, и вот что наука могла сообщить.

Под влиянием внутреннего или внешнего раздражителя группа клеток тканей порывает с господствующим в организме соподчинением и становится независимой. В этой перемене ничего еще зловещего нет. Ткани, выращиваемые в искусственных условиях лаборатории, развиваются также вне связи с организмом, однако свойств опухоли, и к тому же злокачественной, не приобретают. Нет ничего грозного и в новом свойстве этих клеток безудержно размножаться. В любом рубце на месте недавней раны, во всякой доброкачественной опухоли, в костном мозгу, в железах тонкого кишечника и, наконец, там, где образуется мозоль, происходит то же самое — идет стремительное разрастание тканей.

Опасность возникает с момента, когда клетки, врастая в здоровую ткань, начинают ее разрушать. Это новое свойство они сохраняют и передают потомству. Их клетки — потомки — недолговечны, склонны к распаду и размножению и образуют злокачественную опухоль. За ее безудержным ростом не поспевают сосуды, не хватает питания, и центральная часть опухоли распадается и гибнет.

Долго не находило себе объяснения: откуда у раковой клетки берется энергия для столь стремительного развития? Какие силы возбуждают и питают ее?