очень медленно, почти неощутимо, но если вот так без движения простоять час —

засосет по колено. Все об этой особенности двора знали и потому нервничали.

Затем распахнулась двустворчатая дверь и на порог вышел сам глава Магической

гильдии. Старик Сонсер был суров, с короткой седой бородой, крепок телом, умен

мозгом, остер глазом и взбешен неизвестно чем.

Но уже через секунду всем стало известно!

— Сегодня ночью, — глава гильдии сотряс кулаком, от чего его черно-красная мантия

заколыхалось, — было совершено ограбление!

«Угу, у меня честь украли» — подумала Акина, как и все не отрывающая взгляда от

главы.

— Гильдия воров окончательно охамела! — продолжал магистр Сонсер.

Вот с этим никто не спорил даже, воры в последнее время действительно наглели, пару дней назад у самой Акины попытались кошелек срезать, а ведь был договор

между гильдиями — маги неприкосновенны.

— Эти выродки, — продолжал взбешенный Сонсер, — ночью прокрались в мой

кабинет!

«Ой, какое-то предчувствие у меня нехорошее» — вдруг мысленно прошептала

Акина.

— Они, — продолжал самый могущественный и страшный человек после… да после

главы Гильдии света, то есть принца, — надругались над знамением магии!

«Я еще и над знамением надругалась, мало мне было принца!» — простонала

перепуганная девушка.

— Знамение магии, — продолжал магистр Сонсер было снято со священной стены и

им… — трагическая пауза, — вымыли пол!

«Ох ты ж орк недобитый!» — если бы было можно, она бы взвыла.

Потому что вечно грязный пол в кабинете главы гильдии ее всегда искренне бесил —

там постоянно было натоптано, комья земли, грязи, иной раз ошметки нечисти, но

убирать в своем кабинете магистр запрещал, опасаясь собственно краж.

«Напилась и пошла полы мыть, дура!» — ругала себя вконец павшая духом ученица.

— Затем, эти выродки, измазали стекла на окнах надписями «Помой меня!».

Да, стекла там тоже никто не мыл уже лет тридцать.

— А на моем столе выгравировали оскорбительную надпись!

Внезапно перед глазами Акины вспыхнуло слово «Засранец» накорябанное на столе

магистра. Который тоже не мыли, и потому местами там в пыли можно было писать, что она собственно и…

«Меня четвертуют!» — совершенно четко поняла девушка.

— А после, — магистр Сонсер сник, — они украли переместитель!

На какой-то миг Акине показалось, что сейчас все повернут головы и каким-то

образом узреют под рубашкой все еще висящий на ее шее артефакт, но нет:

— Это война! — потрясая ввергнутым вверх пальцем заорал магистр Сонсер. — Это

самая натуральная война!

«Или я, или воры, — правильно подумала девушка. Чувство самосохранения,

преотличнейше развитое у магов, сразу подсказало правильное решение: — Воры!».

Затем магистр произнес:

— Кейсиана, в мой кабинет!

После чего развернулся и ушел, оставив всех осознавать, что отныне гильдия

переходит на военное положение и саму Акину, к которой привязалась эта кличка с

детства, трепетать перед встречей с магистром.

Трепетать было от чего — на шее ученицы магической гильдии имелось прямое

свидетельство ее непосредственного участия в глумлении над оплотом магистра.

Нервно сглотнув, под всеобщими сочувствующими взглядами девушка направилась к

главе гильдии, предчувствуя что-то вроде «Это след от твоей ноги!» или «А кто тут

мне пограбежом занялся?».

А потому, едва оказавшись подальше от внимательных глаз, на узкой лестнице

ведущей в кабинет магистра, она торопливо сняла с шеи переместитель и затолкала

его под широкий кожаный браслет на запястье. И после этого настороженно

двинулась к магистру, поднялась на третий этаж, на негнущихся ногах подошла к

двери в кабинет и…

— Не туда, девочка моя, — раздалось из помещения напротив.

Спальни магистра.

Несколько удивленная таким поворотом событий, Акина повернулась, подошла к

приоткрытой двери, открыла и застыла на пороге. Потому как от двери до кровати