Михалыч знал, что повышения уровня фермента поджелудочной железы амилазы — один из достовернейших признаков её патологии. Однако не забывал он и про космос.

— Жалобы могут и отсутствовать, — продолжил диалог товарищ и фразой из фильма «Обыкновенное чудо» добавил: — Когда при нём душили его родную жену, любимую, он стоял возле и уговаривал: «Потерпи, может, обойдётся».

«Любители животов» посмеялись и, воспользовавшись замешательством в разговоре, мгновенно ретировались на своё родимое отделение. Раз — и двенадцать пролётов до хирургии преодолелись быстрее, чем на скоростном лифте (которого, впрочем, всё равно у больнички не было).

Михалыч остался в растерянности. Амилаза у них, видите ли. Ультразвук. А клиент?..

Академик вернулся в смотровую. Пациент сидел тихо и, казалось, радовался, что его сейчас отпустят домой. Мягкий диван, телик и холодное пиво — именно те блага, которые не способно предоставить бесплатное Здравоохренение. Больной находился на низком старте, со справкой в руках и теперь ожидал лишь одного: команды «марш». Но Михалыч отменил «соревнования» и определил пациенту местечко на терапии. Лечение, диетка и утренние анализы. Начмедиха и так не обрадуется, что положили здорового.

Утром начмед Пукина морщила щёки, глядя на УЗИ и амилазу, и, возможно, в дальнейшем бы перешла к порицанию нашего товарища, но спустя два дня панкреатитчик ухудшился. Да столь резко, что сразу в морг, на вскрытие. Лишь здесь уже достоверно подтвердили опасения Михалыча. Клиент действительно умер из-за воспаления железы. Поджелудочной железы.

Вызов № 85 МОЩЬ ПСИХОТЕРАПИИ

Сердце больного и он сам ритмично бьется.

Из истории болезни

Разумеется, наивно полагать, что даже окажись пациент сразу на хирургии и получи он оперативное лечение, это могло хоть как-то изменить его короткую жизнь. В случаях с панкреатитами, да ещё и подкреплёнными алкогольным прошлым, у медицины надёжных вариантов нет. Тут скорее свечка поможет (не ректальная, как многим подумалось, а та, что в церкви, за здоровье). Правда, глядя на моих коллег, опробовавших недавно один метод, возможно, существует-таки ещё шанс на выписку данных пациентов в отличное от морга направление. И название сего метода — шоковая терапия.

Тёплый не по-летнему летний вечер. «Скорые» разом сгинули, и в приёмном покое воцарилась тишина. Хирурги с неврологами отзвонились, и даже у терапевтов настолько всё завалено, что на их отделении помимо коридора в оккупации столовая, два холла и аппендикс перед кабинетом начмеда. Для оных целей из приёмника одолжены три кушетки и шесть стульев. В общем, хоть здание больнички и было бетонным, по функциональности оно скорее приближалось к резиновому.

Однако учебник физики утверждает, что и резина подчиняется основным пределам растяжения. Поэтому в одиннадцать вечера разом сгинули все «скорые», и приёмник опустел. Персонал, не веря подкатившему счастью, под предводительством дочери вождя, высыпал на пандус. Свежий воздух безработицы затуманил головы, и после непродолжительного сидения на скамейке Ирка затянула песню. Кто- то вынес портативный магнитофон, и на смену ей запел популярный артист. Оказалось, что и без алкоголя может быть весело. Тем более что ни одно из окон стационара не выходит на танцующих. Лишь маленькая часть палаты интенсивной терапии (сокращённо ПИТ) разделяла одну с пандусом стену. Но кого, скажите, можно потревожить в реанимации? Тем более на шестом этаже.

Часы ускакали за полночь. Луна спряталась в Южном полушарии. Звёзды сгинули в облаках. Лишь уличные фонари да гоготание медработников освещали территорию клиники. Праздник продолжался и наплевать, что завтра ранний подъём и рутинные хлопоты. Хотелось петь. Получалось танцевать. И пандус был пригоден для этого. Люди в белых халатах прыгали, дрыгали ногами и периодически драли голосовые связки. А как ещё снимать усталость?

И вот в самый разгар веселья где-то наверху постучали. Сильно постучали. Звонко. Медики остановились и посмотрели туда. А там, в окне шестого этажа, стоял больной, весь в проводах и ещё на капельницу, как на клюку, опирающийся. Никогда не вставал, а здесь — пожалуйста. Заприметив, что внизу его увидели, пациент покрутил пальцем у виска. Мол, в психушечку пора. Медработники косятся на часы: полчетвёртого ночи. Ну перед больным уж извиняться не стали, а просто тихо собрались и разложились по шконочкам. Финиш. Тишина. Спи спокойно, родная больница.

Утром, когда подходила новая смена, в приёмнике нарисовался врач-реаниматолог. Тяжёлой поступью он прошагал к регистратуре и, не здороваясь, запросил:

— Какой…(цензура) всю ночь орал? — Док душевно зевнул. — Чё не прогнали придурков? Кошмар! У меня больной, который в коме больше месяца лежит, встал. Я ему уже посмертный придумывал.

— Так мы как-то не слышали, — извиняясь, пролепетали в приёмнике. — Кто бы это мог быть?

— Не знаю кто, но если ещё раз подобное повторится, я сброшу на них калоприёмник.

С этими словами доктор медленно поплыл обратно, лечить других больных, которые не услышали ночного ободряющего кошмара.

Вызов № 86 ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС

Человек — не друг собаке.

Разумеется, пациенты отделения реанимации и интенсивной терапии довольно закомуристые клинические больные. Их традиционными-то способами не всегда вылечить можно, не то что психологией. Опять же, нельзя говорить, что подобные пациенты в большинстве умирают. Нет. Всё же благодаря современной технике и умелому обращению с ней многие обсуждаемые пациенты продолжают жить. Хотя жизнью это тяжело назвать. Скорее существование. И сколько оно может длиться — одному Богу известно.