– - Однако раз с этой задачей в свое время справились валенсийцы, значит, справятся и вампиры, -- резонно возразил ему один из гномов, министр экономики. В отличие от своих собратьев, он единственный из всех был гладко выбрит, в то время как у остальных были шикарные бороды.

– - Но дорога на территории Валенсии проходит преимущественно по равнинной местности, а здесь по горной...
– - не успокаивался министр иностранных дел, который твердо решил не сдавать позиций.

– - Боюсь, милорд, цена, которую требует Вереантер, слишком велика, чтобы Шартар мог на нее согласиться, -- невозмутимо откликнулся гном. Его спутники с умным видом покивали.

Я перевела взгляд с невозмутимых гномов на не менее невозмутимых вампиров и, подумав, решила вмешаться:

– - Правильно ли я поняла, господа, что самой главной проблемой, с которой мы столкнулись, являются трудности транспортировки? Что через Вереантер нет безопасного пути?

– - Верно, Ваше Величество, -- подтвердил Александр, взглянув на меня с проблеском интереса.

– - Раз нет безопасного пути через земли вампиров, надо использовать те земли, где он есть, -- рассеянно заметила я, отпивая из бокала вино.

Несколько секунд в столовой было тихо, даже приборы перестали стучать о фарфор. За последние два месяца я уже успела заново привыкнуть ко множеству взглядов, направленных на тебя одновременно, и сейчас продолжала вежливо улыбаться.

– - Вы говорите про Валенсию?
– - наконец спросил вереантерский министр промышленности, чье имя вылетело у меня из головы. Лорд фон Виттен дернул цепочку, и монокль очутился у него в руках.

– - А почему нет?
– - пожала плечами я.
– - Наверняка же можно предложить что-то Валенсии, чтобы она согласилась пропускать вереантерские караваны через свою территорию. Насколько я помню, два года назад Валенсия была крайне заинтересована в том, чтобы продавать Шартару цветные металлы, добываемые на востоке страны, но дальше переговоров дело тогда так и не зашло, поскольку стороны не смогли договориться об условиях. Возможно, сейчас Шартар мог бы пойти на некоторые уступки.

Министр экономики, тот самый безбородый гном, вперил в меня цепкий, пристальный взгляд.

– - Но почему, Ваше Величество, на уступки должен идти Шартар, если проблемы с транспортировкой возникнут у Вереантера?

Я пожала плечами и невозмутимо сложила руки на коленях.

– - Потому что гномы не менее заинтересованы в покупке адамантия, чем вампиры -- в его продаже. Вереантеру и так придется потратить определенные усилия, чтобы обеспечить караванам надежную защиту, ведь в Валенсии наверняка найдутся те, кто захочет эти караваны присвоить себе без нашего на то согласия. А так цены на металл останутся прежними, но обе стороны приложат свои силы к тому, чтобы эта торговля осуществлялась.

Гном продолжал внимательно смотреть на меня, обдумывая мои слова, и я замерла на месте, не отводя взгляда, чтобы не сбить его с мысли. Вампиры сидели и напряженно ждали исхода диалога. Гофмейстерина теребила в руках салфетку, Александр по очереди рассматривал лица гномов, фон Виттен застыл на месте, позабыв о монокле, который продолжал болтаться на цепочке. Гномы переглянулись, и наконец министр экономики задумчиво сказал:

– - Возможно, Ваше Величество, Вы правы. Подобное можно было бы реализовать, но остается единственный вопрос... Согласится ли Валенсия?

Мы с Александром молча переглянулись, и я прочла на его лице ту же мысль, которая посетила и меня. Даже если не принимать во внимание предложение о торговле с Шартаром, которая занимала отца еще тогда, когда я была принцессой, после всего случившегося, когда Валенсия осознала, как близка она была к новой войне с Вереантером, она на многое согласится, лишь бы не попасть снова в эту ситуацию. Так что сложностей возникнуть не должно, а это означает, что соглашение с Шартаром будет подписано.

Глава 2

После обеда мы все переместились обратно в гостиную, где еще минут двадцать продолжалась вежливая беседа о ни о чем, но невооруженным глазом было видно, что политикам не терпится вернуться к делам и обсудить детали, хотя теперь в переговорах должна была появиться третья сторона в лице Валенсии. Но дальше они уже справятся без моего участия, я только предложила им способ решения. Так что не прошло и получаса, как и вампиры, и гномы очень вежливо извинилась передо мной и удалились в зал совещаний. Александр на несколько секунд задержался у софы, на которой сидела я, и, пока вампиры выходили из гостиной, вполголоса заметил:

– - Это было великолепно.

Я польщенно улыбнулась. С братом Оттилии мы были знакомы уже достаточно долго, чтобы можно было поверить в искренность его слов.

– - Думаете, они согласятся?

– - Они -- да, а вот Валенсия... Насколько им была нужна эта торговля металлами?

– - Сейчас, когда Кэллахила они лишились, еще сильнее, чем раньше, -- без сомнений отозвалась я.
– - Им же надо восстанавливать источники дохода.

Фон Виттен вышел из гостиной последним, и Александр, чтобы не привлекать внимания, поклонился мне и вышел следом. Мы с гофмейстериной остались вдвоем, и я, не желая вступать в очередную дискуссию по поводу благотворительного комитета, объявила, что пойду к себе. Леди Амелл, чей задумчивый изучающий взгляд я ловила на себе последний час -- кажется, вампирша не ожидала, что я ни с того ни с сего полезу в политику -- отреагировала на мои слова с небольшой заминкой. Не давая вампирше опомниться, я вышла в просторный коридор и успела заметить краем глаза, как леди Амелл встрепенулась и устремилась следом за мной. Она догнала меня, когда я успела дойти почти до конца коридора, и уже хотела что-то мне сказать, но тут внезапно мы столкнулись с двумя дамами, появившимися из-за угла. Ковровая дорожка, протянувшаяся через коридор, заглушала шаги, и я не слышала их приближения. Обе женщины были вампиршами, причем из высшего общества -- от блеска украшавших их драгоценностей у меня зарябило в глазах. Мое внимание в первый момент привлекла лишь одна из них, та, которая была постарше своей спутницы: по ее лицу сразу становилось понятно, что она привыкла, что ей подчиняются. Пару секунд ее черты выражали раздражение, что кто-то встал у нее на пути, и дама уже набрала воздуха в грудь, чтобы выразить свое возмущение, но затем она с торопливостью, которая наверняка не соответствала ее высокому положению, закрыла рот, а на лице появилось выражение самой искренней любезности. Узнала, поняла я.