Потом была другая ситуация, в другое время... Народный артист СССР Всеволод Санаев зашел в "Советский экран", чтобы вычитать и завизировать свою статью. День заканчивался, из редакции вышли вместе. Я и сейчас могу показать то место, где он вдруг остановился и - заплакал. Молчит, слезы бегут ...

– Всеволод Васильевич! Что? Почему?..

– Вы не представляете, какой ад вошел в наш дом!
– почти простонал он.

Тогда все знали, что недавно его зятем стал Ролан Быков.

Впору снова вспоминать о мистических предрасположениях в собственной судьбе. Не объяснить, почему такие разные люди столь сходно поделились наболевшим с чужим человеком...

– А не хотите ли поспорить в кадре с Роланом Быковым о детском кино?
– спросила меня однажды руководитель "Кинопанорамы" Ксения Маринина".
– Вы же там с ним в чем-то не сходитесь?.. Вы - свое, он - свое, будем снимать. Когда конфликт - всегда интересно.

– Почему бы нет - давайте! А согласится?

– Предварительно говорила. Он не возражает. При одном условии: оба посмотрите после монтажа и, если скажете давать, дадим. Если хотя бы один скажет "нет", передачи не будет.

– Годится! Поехали!..

И вот мы сели друг против друга. Рядом некий письменный стол - якобы разговариваем не в павильоне, огромном, как ангар, а как бы в кабинете - прибежище интеллектуалов.

После команды "Начали!" Ролан стал убеждать меня, что подлинное искусство для детей верит в способность ребенка понимать больше и чувствовать лучше, чем предполагают иные заскорузлые ремесленники от кинематографа или замшелые представители педагогики. Если ребенок чего-то и не поймет сейчас, то не страшно - поймет позже, но великое, глубокое, значительное, предъявленное ему искусством, обязательно оставит свой след.

Оставит-то оставит, соглашался я, но и нельзя забывать, что разному возрасту подобает и разный уровень разговора. Доступное четырнадцатилетнему, для шестилетнего - пустой звук, пролетит мимо.

Я взял с того письменного стола заранее припасенный томик Белинского, заложенный на нужной странице, и зачитал: "Человек имеет свои эпохи возрастания, не сообразуясь с которыми в нем можно задушить всякое развитие".

– Среди хаоса бессердечного, рационального мира в кинематографических джунглях, - погнал Ролан красивые пышности, цитируя собственную статью, которую я хорошо знал, - юные герои становятся миссионерами религии Добра. Этот, казалось бы, инфантильный идеал приобретает по отношению к миру уныния позицию Надежды.

– Позиция Надежды звучит не менее инфантильно, чем религия Добра.

– Ребенок в кино - это простак в безумном мире.

– Правильно. Но если я, взрослый, сильно напрягшись, еще способен понять вашу красивую мысль и даже принять ее, то не уверен, что на это способен малыш. Если, конечно, иметь в виду фильм для детей, а не фильм для взрослых о детях...

Ролан явно к передаче не готовился. Все, что он говорил, так или иначе звучало у него раньше и письменно, и устно. Поскольку я готовился, он упростил мне задачу.

Пока мы препирались, краем глаза я видел Ксению. Она показывала большой палец. Ей происходящее нравилось.

Разговор длился около часа. Когда камеру выключили, Ролан сразу исчез, а я пошел на лестницу покурить. Потом поднялись в кабинет главного редактора киноредакции - к Нине Александровне Севрук.

"Только что был Ролан Быков, - сообщила она.
– Сказал, что его там внизу полностью обосрали, и он запрещает давать запись. Ничего не поняла. Он уже ушел".

Но надо было знать упрямую натуру Ксении Марининой. У нее было, как у Высоцкого: "Если я чего решу, то выпью обязательно". Она снова насела на Ролана и уговорила его повторить разговор и запись. На тех же, понятно, джентльменских условиях. Я опять согласился.

Опять сели в кресла, поставили письменный стол, включили камеру. И стало происходить нечто странное: я говорю, - Ролан со мной соглашается, говорит он, - соглашаюсь я, потому что, с моей точки зрения, он стал говорить то, с чем не согласиться невозможно. И так по кругу несколько раз. Просто встреча единомышленников, без всякого намека на драматургию, не говоря уже про конфликтность! Полчасика поиграли этим "разговорным мячиком" и остановились, чтобы не толочь воду в ступе.

– Это никому не интересно!
– заявила Ксения Маринина.
– Тут нечего показывать...

И оба наших разговора улетели в корзину, а не в эфир, как предполагалось поначалу.

На V съезде кинематографистов, надо признать, Ролан Быков произнес одну из самых зажигательный речей. Если не можете нам помочь, обращался он к условному руководству, то хотя бы не мешайте, сами сделаем. Ему горячо аплодировали.

В нашей стране, как пелось в одной советской песне, все мечты сбываются. Сбылась и мечта лидеров съезда - им никто не мешал, они принялись все делать "сами". В результате произошло то, что произошло - "кина" не стало.