— Господин криминальсекретарь, небольшая задержка с финансированием, совсем небольшая… — залепетал Намба Сикс.

— То есть я не получу своего вознаграждения? — угрожающе надвинулся упырь. — Я тебя раздавлю как червяка! — угроза казалась нериторической.

— Разумеется, получите, немедленно и сразу, плюс два процента за беспокойство, — быстро-быстро проговорил мутант и извлёк из тёмного угла предмент, который козёл узнал сразу. Это был его левый подсумок.

— Пять процентов, — потребовал продажный служитель закона.

— Два, у нас была договорённость о незначительной просрочке, — осторожно напомнил мутант, расстёгивая ремешки и доставая сияющую «гравицапу».

— Пять, — заявил упырь. — Cутки прошли.

— Вы сами сказали — двадцать три часа. Сутки ещё не прошли, — напомнил упырь, извлекая на свет горсть золота и маленького «чубайса».

— А я не тороплюсь, — заявил полицейский чин. — Я сначала проверю твои платёжные средства. Ты подозрительный тип, так что я буду проверять очень тщательно. На это может уйти уйма времени.

— Хорошоо, пять процентов, время дороже, — вздохнул упырь, осторожно добывая из подсумка нечто, тщательно завёрнутое в вощёную бумагу.

Козла скрутило от ненависти. Он понимал, что через пару минут умрёт, умрёт мучительно и скверно. И последнее, что ему суждено увидеть перед смертью — так это двух мерзавцев, делящих его кровное добро. Нажитое непосильно-честными трудами.

— Что это? — заинтересовался полицейский и протянул руку. — Дай сюда!

— Это опасный артефакт, он не выносит влаги, — отвёл его руку Намба Сикс.

— Разверни немедленно! — тон герра Хозеншайзер не предвещал ничего хорошего.

Намба Сикс со вздохом зашуршал бумагой.

Попандопулос напрягся. В бумажке был «карбид» — артефакт довольно стрёмный и опасный. Особенно разрушительным он становился при соприкосновении с водой. Зато это обстояльство давало козлу шанс уйти красиво, прихватив с собой ещё и этих двоих.

Септимий сбил во рту слюну, дождался, пока мутант развернёт бумажку — там был невзрачный на вид серый камушек — и прицельно плюнул.

Если бы он попал, на этом история и закончилась: «карбид» такого размера разнёс бы помещение в мелкую щепу. Но Септимий промахнулся: плевок шлёпнулся на пол. На камень попала всего пара капель. Вместо мощного взрыва из артефакта со свистом вырвалась струя вонючего пара — прямо в физиономию криминальсекретаря.

— Мерзавец! — закричал полицейский, и схватил Намбу Сикса за горло. — Ты это подстроил!

— Х… ххеррр Ххххозен… — зашипел удушаемый, задрыгал ногами и что-то задел. Этажерка пошатнулась. Вниз полетел горшок и тюкнул служилого по плечу. Тот зарычал от ярости и впился в шею мутанта толстой кровососью.

Попандопулос замер, отчаянно надеясь на чудо.

Впервые за этот несчастливый день козлу повезло. Пьяный и гневный полицай неудачно пихнул этажерку. Та затряслась. Каменная жаба сдвинулась, зависла на краешке, и, наконец, величественно пизданулась прямо на темечко сановного коррупционера. Тот дёрнулся и затих. Затих и его противник, задавленный мясистым упыриным телом.

Козёл не стал ждать, пока враги придут в себя и с новыми силами примутся за него. Он изо всех козлячьих сил вытянул шею, дотянулся зубами до края тряпки, стягивающей его предплечье, и принялся её рвать, отдирая полоски ткани. На это ушло минут пять, но в конце концов ему удалось высвободить конечность. Дальше дело пошло веселее — он добрался до кинжала в бедре и быстро расхерачил им путы.

Как выяснилось, он был привязан к странному предмету наподобие столба с поперечиной. Даже в лунном свете было видно, что дерево очень, очень старое — и, судя по запаху, чем-то пропитанное. На поперечине чернели буквы — «KATYN» [54] . Ниже виднелись полустёртые квадратики — следы работы шредеров-буквоедов. Козёл понял, что вещь дохомокостная и почувствовал нечто вроде уважения к старине.

Тут лежащий под герром Хозеншайзером мутант дёрнулся. Козлу это не понравилось. Немного подумав, он нагнулся и перерезал обоим глотки [55] , — мимоходом отметив, что старые привычки быстро возвращаются. После чего тщательно обшмонал трупы.

У Намбы Сикса с собой не было ничего стоящего: немного золота, чековая книжка и служебное удостоверение на имя Бориса Шестера, гауптвахтмейстера в отставке, ветерана-инвалида мунициальной службы четвёртой категории, имеющего право на соответствующие статусу льготы. Герр Хозеншайзер, напротив, носил с собой увесистый кошель, целую кипу разнообразных документов (все именные, с вычурными печатями и тщательно вырисованными портретиками господина криминальсекретаря), платиновую зажигалку с гравировкой «От неравнодушных коллег», скидочную карточку кафешантана «Под бубном» и сложенную вчетверо записку от некоей Сисси, судя по отдушке и фривольной розовой бумаге — мандалайки. Покойник был явно не дурак пожить. Деньги козёл забрал, а потом, подумав, прихватил и бриллиантовые запонки, украшавшие запястья покойного криминальсекретаря. Он прекрасно понимал, что камни хранят ауры убийцы и жертвы, но решил, что сможет их сбыть где-нибудь подальше от Бибердорфа. Вернуться сюда ему было не суждено при любом раскладе.