– Почему без стука?

– Мы холопы не обучены манерам.

Она согласно хмыкнула, полностью одобряя мою фразу.

– Дело у меня, - проговорил я, садясь на стул и оказавшись напротив нее за столом.

– Выкладывай, - бросила она с видом королевы, перед которой очередной проситель.

Я положил перед ней на стол два артефакта из ларца Карина.

Девушка взяла их, посмотрела описание и недоуменно сказала:

– Это ведь не из любви к гильдии? Чего ты от меня хочешь?

– Забирай один - и мы в расчете. После турнира, я уйду.

– Одного будет недостаточно за все то, что мы для тебя сделали, - проговорила она осторожно.

– Забирай один. Второй я должен отдать, - твердо сказал я и решительно потянулся рукой к артефактам.

Она ловко схватила "Рубин Забвения" и быстро сказала:

– Согласна.

Перед тем как покинуть ее, язвительно обронил:

– Кот лучше торгуется.

Следующей остановкой был парк Кализеона. Я сел на ту же лавочку и написал Вильгельмине: "Нужно встретиться, там же". Она ответила: "Ок, сейчас буду". И правда, она практически тут же материализовалась в воздухе, совсем не заставив меня ждать, будто и не девушка вовсе.

Я похлопал по сидению скамейки рядом с собой. Вильгельмина грациозно села и бесстрастно посмотрела на меня. Буря в ее душе улеглась или, может быть, она загнала ее в самые потаенные чертоги, так глубоко, что даже отголосков не было видно.

– Возьми, - сказал я и протянул ей "Язык Некроманта".

Девушка взяла его и грубо спросила:

– И зачем?

– Мне он больше не нужен и я решил его отдать тебе за прошлые обиды.

– Хорошо, - холодно ответила она. Ее лицо затвердело. Что-то вспомнила. Наверное, насмешливый взгляд Рыжей Справедливости.
– Меня радует, что ты осознаешь свою вину.

Мы в тишине сидели на скамейки. Редкие игроки проходили мимо. Некоторые узнавали нас и приветствовали. С Вильгельминой здоровались чаще. По дорожке равнодушно прошла стража. На девушку они не обратили никакого внимания. Видимо решила вопрос.

Я украдкой смотрел на ее профиль. Просто любовался, без всякой пошлой мысли. Она была для меня игроком, хорошим игроком, но я не мог ни оценить усилий природы, создавшей ее. Подавляющую часть девушек можно назвать в той или иной мере симпатичными, привлекательными, но иногда рождаются такие как Вильгельмина. Ты смотришь на нее и понимаешь, что это придел, верх, пик, восхитительней ее красоты ты никогда не увидишь. Я просто молча смотрел на нее и наслаждался.

Может влюбиться в нее? Много времени это не займет. Тут же со страхом затолкал эту мысль на самую окраину сознания и пристрелил, как бешеную собаку. Вова вон уже довлюблялся.

Голос Вильгельмины прервал молчание:

– Сегодня узнаем четверки сильнейших игроков в каждой категории. Завтра полуфиналы и финал. Выиграешь?

– Есть предпосылки, - равнодушно сказал я, скрывая некоторое волнение. На руках еще была свежа метафизическая кровь мысли.
– А ты как считаешь?

– Если головой думать начнешь, то выиграешь, - сказала она, позволив ехидству проскользнуть в голосе.

– А ты, на какое место рассчитываешь?

Она нахмурилась. Между бровей пролегла вертикальная складка.

– В тройке, думаю, буду. Ты решил, чем займёшься после турнира?

– Ага.

– Иии?
– протянула она с тщательно скрываемым волнением. У нее дрогнули пальцы правой руки.

– Иии в твой клан я не пойду, - сказал я вставая.

– Да какого хрена тебе еще надо?
– взвизгнула она, гневно всплеснув руками. Ее ноздри яростно раздувались.

– Фух, - облегченно выдохнул я, схватившись за сердце.
– Я уж испугался, что ты изменилась или таблетки Антибесина начала принимать.

– Ты, ты, ты...
– она задыхалась от гнева.

– Я гад.

– Зачем ты это сказал?

– Потому что ты хотела это сказать первой. Я просто обезоружил тебя.

– Ты же все равно выйдешь из "святых", а быть одному в этой игре - это проиграть! Ты самовлюбленный болван!

– Зато я всегда с любимым человеком.

Она свирепо на меня посмотрела, а я растянул губы в улыбке, прощаясь, помахал рукой, и пошел к выходу из парка. Спину жег тяжелый взгляд. Мне казалось, что я переспал с женщиной, с которой не следовало спать.

Я вышел из парка и буквально пару метров не дошел до входа в амфитеатр, когда рядом со мной на одно колено бухнулся непись в запыленной одежде. Заляпанный грязью плащ, глубокий капюшон и надпись над головой "Посыльный".

– Владыка, - хрипло выдохнул он, низко опустил голову и двумя руками передал мне запечатанное красным сургучом письмо.