Показать им свой прошлогодний маршрут с цветными слайдами и фотографиями всех мест, где они побывали, и убедить Смоллов не пропустить того, что они считали самым главным. «Я снимал это в немного туманный день, так что впечатление неполное, рабби, но уверяю вас, от этого вида захватывает дух. Обязательно посмотрите…»

Пришел Мейер Пафф, один из столпов храма — очень большой, с крупными чертами лица и огромным животом. Похожие на сосиски пальцы полностью накрыли руку рабби.

— Послушайтесь моего совета, рабби, не дайте втянуть себя в эти экскурсионные крысиные гонки. Я был там уже четыре раза. В первый раз они заставили меня ходить с раннего утра до ночи. Через неделю я сказал, что никуда не двинусь из гостиницы. И все остальные поездки предпочитал оставаться в гостинице, сидя у бассейна за картами и болтовней. Жена, конечно, все хотела увидеть и сразу же решила поехать на экскурсию. Я сказал, чтобы ехала — и потом рассказала обо всем мне. Понимаете, в любой другой стране мне бы в голову не пришло позволить ей ехать одной, но в Израиле вы просто чувствуете, насколько это безопасно. Рядом всегда женщины из «Хадассы» [18] , и если она их не знает, кто-нибудь обязательно познакомит ее с ними.

Там все очень по-семейному. И еще кое-что: перед самым возвращением я купил пачку слайдов из разных мест, и когда меня спрашивали: «А ты видел?..», я говорил: «Еще бы! Потрясающе. Я сделал там несколько отличных снимков».

Бен Горфинкль тоже заглянул.

— Я говорил со своим шурином. Он редактор «Таймс-Геральд» в Линне, вы знаете. Может, вы захотите написать несколько статей для газеты…

— Но я не репортер.

— Я знаю, но он имел в виду общий фон, личные впечатления, местный колорит. Все, что он может заплатить, это обычный построчный гонорар. Не знаю, во что это выльется в итоге, — не так уж много, скорее всего, и ничего обещать он, конечно, не может, пока их не увидит, — но ваше имя будет все время на слуху…

— Понимаю, — сказал Смолл. — Поблагодарите его за меня, и спасибо вам.

— Вы сделаете это? — нетерпеливо спросил Бен.

— Не могу ничего сказать, пока я здесь.

— Я на самом деле думаю, что вы должны попробовать, рабби, — сказал Горфинкль, с трудом скрывая разочарование.

— Я понимаю, мистер Горфинкль.

Джейкоб Вассерман, основатель храма, слабый, с похожей на пергамент кожей, пришел попрощаться.

— Вы мудро поступаете, рабби, отправляясь сейчас, пока молоды и можете получать удовольствие. Всю свою жизнь я обещал себе, что поеду, и всегда что-нибудь мешало. А теперь, когда я, можно сказать, каждую минуту нахожусь под опекой врача, уже слишком поздно.

Рабби подвел его к креслу и усадил.

— У них там тоже есть врачи, мистер Вассерман.

— Да, конечно, но чтобы отправиться в такое путешествие, нужно больше, чем просто желание. От одной мысли сердце готово выскочить из груди, а для меня, каков я сейчас, маленькая прогулка или поездка в машине, когда сын заедет за мной на часок, или приход Беккера — этого уже достаточно. Но я счастлив, что вы едете.

Рабби улыбнулся.

— Хорошо, я попробую получить удовольствие за двоих.

— Отлично, будете там моим послом. Скажите, рабби, этот человек, который приходит на ваше место, этот рабби Дойч, вы знаете его?

— Я никогда не встречался с ним, но кое-что слышал. У него очень хорошая репутация. Насколько я понимаю, конгрегации повезло, что он приезжает.

Старик кивнул.

— Возможно, было бы лучше, если бы приехал кто-нибудь похуже.

— Что вы имеете в виду, мистер Вассерман?

— То, что у нас существуют партии, клики, группы — не вам объяснять.

— Да, я знаю, — мягко сказал рабби.

— И как надолго вы уезжаете?

— В любом случае на три месяца. Возможно, больше.

Старик положил покрытую синими венами кисть на руку рабби.

— Но вы вернетесь?

Рабби улыбнулся.

— Кто может сказать, что случится завтра, не говоря уже о трех месяцах?

— Но сейчас вы собираетесь вернуться?

Его отношение к старику не позволяло ему ни уйти от ответа, ни придумать что-нибудь успокаивающее.

— Я не знаю. Просто не знаю.

— Ох, — сказал Вассерман, — этого я и боялся.

Хью Лэниган, шеф полиции Барнардс-Кроссинга, принес пакетик.

— Маленький подарок вашей жене от Глэдис, она просила заскочить.

— Уверен, что Мириам будет очень рада.

— И вот что, не беспокойтесь о доме, я распорядился, чтобы на участке был человек и чтобы патрульная машина регулярно проверяла это место.

— О, спасибо, шеф. Я собирался зайти в отделение и оставить ключ, когда будем уезжать.

— Вы, похоже, шли к тому, чтобы когда-нибудь туда поехать.

— Шел? — Рабби искренне удивился.

— Так же, думаю, как священник собирается в Рим.

— О, понимаю. Что-то вроде этого, и даже больше. На самом деле это предписано нам религией, причем всем евреям, не только раввинам.

— Как мусульманину посетить Мекку?

— Не-ет, не совсем так. Это не дает никакой особой благодати, никаких особых религиозных заслуг. — Рабби обдумал ответ. — Я думаю, это что-то вроде тяги, вроде того, что — как я понимаю — приводит почтового голубя в то место, где он родился.