— Нам казалось, что это и не потребуется. В группе Рэймонда — Дрекслера одна молодежь — всем под тридцать пять, в храме они почти все новички, по два-три года, не больше, — и мы решили, что они немногого добьются. Но за последние годы этой самой молодежи в конгрегации стало очень много, и сейчас, думаю, их больше, чем нас, что постарше. Дети растут, люди нынче уходят на пенсию намного раньше… да много причин.

Не похоже было, что Харви уже поверил, и Бен продолжал.

— Храм основали Джейк Вассерман и Эл Беккер, люди пожилые. Они всегда соблюдали традицию, поэтому храм был так важен для них. Все, конечно, шло от Вассермана, он очень религиозен. Кроме того, когда храм только-только зарождался, нужны были люди с деньгами, я имею в виду с большими деньгами, как Вассерман и Беккер, потому что они могли время от времени оплатить счет за топливо или жалованье преподавателя из собственного кармана, когда казна пуста. Они брали расписки у администрации храма, но не думаю, будто они действительно ожидали, что храм будет когда-либо в состоянии возместить им расходы. Наверное, некоторые из них все еще не оплачены. Да, надо немало прожить, чтобы накопить столько.

— Это правда, — признал Харви.

— А затем, когда храм уже стоял на ногах, я имею в виду, когда мы столкнулись с настоящими расходами, к власти пришли люди вроде Морта Шварца. Они были помоложе, но все еще достаточно обеспеченные, потому что в те дни мы всегда проводили кампании по сбору средств, а ты не сможешь убедить кого-то сделать большое пожертвование или дать под залог, если не сделаешь этого сам.

Харви поднял бровь с подчеркнутым удивлением.

— Ну, уж у тебя-то нет таких денег. Или есть, Бен, и ты держишь это в секрете?

На это Горфинкль не отреагировал.

— И к тому времени, когда моя группа пришла к власти, — серьезно сказал он, — храм был полностью платежеспособен. Им нужен был только кто-то, кто мог квалифицированно вести дела, административный работник.

— А Рэймонд и Дрекслер? Они что, не администраторы?

Бен покачал головой.

— Нет, они другие. С одной стороны, они моложе. У всех есть или профессия, или собственное дело, и у всех — думаю — хорошо идут дела, но, конечно, все они еще только делают карьеру. И если ты адвокат, как Берт Рэймонд или Пол Гудман, полезно быть важной шишкой в такой организации, как храм. Ты на виду, многие иначе и не знали бы тебя. И бухгалтеру, вроде Стэнли Аграната, и врачам, и дантистам, — всем им это идет на пользу.

— Ты имеешь в виду, что они занимаются этим только для рекламы? — мягко поддразнил его Харви. — Не то, что все вы.

— Не совсем так, — сказал Бен, игнорируя шпильку в свой адрес, — это было бы несправедливо. Скажем, они об этом не забывают. Они достаточно в себе уверены и хотят делать дело. В городской политике они участвуют по той же самой причине.

— Хорошо, — сказал Харви уже серьезно, — так почему ты думаешь, будто они что-то имеют против рабби, хотят подложить ему свинью?

Горфинкль на минуту задумался.

— Трудно объяснить. Видишь ли, ему тридцать пять, как и им, но он не такой. Он не хочет ни больших денег, ни большой престижной кафедры. Он сделал кое-что довольно эффектное за то время, что он здесь, но никогда не стремился использовать это с целью рекламы — не из скромности, нет, а просто потому, что не считает это достойным внимания. Они, возможно, стерпели бы такое в человеке постарше, но в человеке их возраста… Понимаешь?

Харви кивнул.

— Думаю, да.

— Тут другое: он точно знает, что он думает, и не стесняется говорить это.

— Вы имеешь в виду, что он категоричен? Самоуверен? Упрям?

— Нет, хотя кое-кто, кажется, так и думает. — Бен холодно засмеялся. — И я так думал одно время.

— Я помню.

— Но тут нечто другое, — продолжал Бен. — Старый Джейк Вассерман однажды сказал о нем, что у него в голове что-то вроде радара, настроенного на еврейскую традицию. Когда конгрегация отклонялась в ту или иную сторону, он слышал сигнал и возвращал нас на правильный курс. Дети из младшей школы и из колледжей, вроде моего Стью, тянутся к нему. Стью объясняет это тем, что они точно знают, какие у них отношения. Насколько я понял, он не подыгрывает им и не говорит с ними свысока.

— Думаю, я уловил, в чем дело. Так что тебя волнует?

— Эти дети не голосуют.

— Ты боишься, что Дрекслер и компания вытеснят его? — Харви все пытался понять, к чему шурин клонит.

— Это, и… Ну, — Бен отвел взгляд, — я не хотел бы видеть его обиженным.

— И это все? — Харви засмеялся и поднялся в кресле. — Успокойся, Бен. Люди вроде Дрекслера не могут обидеть такого человека, как ваш рабби.

Молодого выпускника семинарии даже не стали серьезно обсуждать. Почему он вообще решил приехать? Если на раввинов такой большой спрос, почему он хочет временную работу, когда мог бы получить постоянную?

— Он сказал, что хочет какое-то время осмотреться.

— А что, на постоянной работе он осмотреться не может? Если надумает куда-то уйти, его что там, силой будут держать? Хотите, скажу, почему он хочет эту работу? Потому, что не может найти никакой другой. Мы такого хотим? А его борода? Это все, что нам нужно, — бородатый рабби!

— И жена — обратили внимание? С этой идиотской тушью у нее глаза как у енота. И платье до пупика [13] !