Неужели он решил, что он мог ее заинтересовать?

Да она не заинтересовалась бы им, даже если ее сердце не было занято!

При мыслях о неудавшемся женихе в душу хлынуло раскаяние – как давно она не вспоминала о нем, поглощенная своими собственными страхами! А вдруг сейчас ему плохо, вдруг ему сейчас даже тепло костра и вкус простой лепешки показались бы роскошью? Скорей, скорей бы отыскать его…

– Снова думаете о женихе? – сдержанный голос незаметно вернувшегося мужчины ворвался в мысли.

И как только Ниньи, и даже этому наемнику так легко удавалось угадывать, чему были посвящены ее думы? Неужели и впрямь все ее нехитрые размышления были написаны прямо на лице?

Во взгляде принцессы было столько досады, что мужчина не выдержал и снисходительно рассмеялся.

– Не догадаться было невозможно.

Он уселся напротив принцессы и протянул ей что-то небольшое.

Осторожно – чтобы не обжечься теплом костра – девушка протянула руку. Тонкая ветка, усыпанная ягодами, легла ей в ладонь.

– Это чернянка. В это время года обычно сложно отыскать созревшие плоды, но мне повезло.

Приятно удивленная, Эллери приняла нежданный подарок, одарив собеседника благодарной улыбкой.

– Почему простой менестрель? – внезапно произнес мужчина, не отрывая глаз от огня. Словно этот вопрос он адресовал ярко горящему пламени, а не собеседнице. – Мне казалось, все девушки мечтают исключительно о принцах или же королях.

– Я никогда не мечтала о принце, – не согласилась Эллери, по одной отрывая сладкие ягоды и отправляя их в рот. – По-моему, все принцы глупы и тщеславны.

– Глупы? Возможно. Тщеславны – уж точно не все.

– Да что вы о них знаете? – снова не удержалась от фырканья девушка. – Разве так много принцев вы встречали на своем пути?

– Не так много, но мне с лихвой хватило и этих встреч. Больше не желаю таких знакомств.

– Обычно все как раз-таки жаждут именно таких знакомых, – задумчиво проговорила дочь короля. – Больше этого желания может быть лишь мечта оказаться на их месте.

– Менее всего на свете я хотел бы этого, – с неожиданной суровостью проговорил мужчина. Отблеск от костра так падал на задумчивое мужское лицо, что казалось, перед девушкой сейчас сидел не живой мужчина – идеальная скульптура, каменное творение рук талантливого мастера. Эллери невольно залюбовалась совершенными чертами, в очередной раз отмечая, насколько он был хорош собой. Непозволительно хорош – для наемника, конечно.

– Правда? Мало кто мог бы с тобой в этом согласиться. Роскошные наряды, красивые дамы, балы, маскарады, – опомнившись, начала перечислять принцесса. – Всех влекут эти неизменные атрибуты власти.

– Зависть, враги, интриги, – скучающе продолжил за нее воин. – И бремя.

– О чем ты? – непонимающе нахмурилась девушка.

– Гнетущее бремя ответственности, – мрачно пояснил он. – Перед собой и своим народом.

– Никогда не думала об этом с такой стороны, – задумалась принцесса. – Так странно, но… Чем больше я размышляю над твоими словами, тем явственней вижу в них истину. Это эгоистично с моей стороны – не замечать этого раньше, – помолчав, добавила спустя минуту тишины.

– Это естественно. Так же, как, скажем, дышать. Поведение, образ мыслей, поступки – за вас все решило происхождение. И вы едва ли вольны выбирать себе судьбу.

– Но я именно сейчас это и делаю! – возразила королевская дочь. – Меняю свою жизнь, иду наперекор уготованной для меня жизни.

«И, надеюсь, что не ошибусь с выбором», – прибавила она про себя.

– Если бы только все люди были вольны… – задумчиво пробормотал он в такт ее мыслям, но думая о чем-то своем. Взгляд мужчины затуманила пелена размышлений – принцесса даже подалась вперед, пытаясь разглядеть в темных глазах замершего напротив воина искры синего цвета. Теперь, узнав, наконец, его истинный цвет глаз, девушка ничего не могла с собой поделать – она вновь и вновь ловила себя, что постоянно вглядывалась в лицо мужчины, желая снова утонуть в той пленяющей, яркой синеве.

– А разве тебе есть на что жаловаться? Кажется, что ты – один из самых свободных людей на свете, – с легким удивлением возразила Эллери, когда пауза затянулась.

Ее собеседник усмехнулся, но усмешка эта вышла невеселой.

– Порой в самые мрачные темницы мы заточаем себя сами. И кроются они вот здесь, – он постучал себя по лбу. – Если от стражников можно убежать, скрыться, то от собственных мыслей, – он качнул головой. – Никогда.

Она нахмурилась и медленно покачала головой, скопировав его движение.

– Ты точно самый странный из всех наемников, которых я когда-либо видела.

Он снова усмехнулся, но на сей раз вполне добродушно.

– Спите, миледи. А я буду сторожить ваш сон.

Она послушалась. И, несмотря на неудобную позу, несмотря на насекомых и тревожащие звуки леса, спала так крепко, как редко бывало прежде.

На следующий день наемник вновь был хмур и неразговорчив. Словно уже успел пожалеть о своей излишней словоохотливости, а, может, то было для него обыденным дневным состоянием. Как бы то ни было, Эллери молчаливо тряслась в седле, послушно следуя за гнедым жеребцом Бродяги, погруженная в раздумья.