Вход/Регистрация
Requiem
вернуться

Маковский Сергей Константинович

Шрифт:

В то же время в Чехословакии, при содействии “Чешской Графической Унии” в Праге, готовился к печати капитальный труд в четырех томах “Русская Живопись” под редакцией С. К. Маковского.

Первый том “Икона” должен был быть посвящен иконописным памятникам 14-17-го столетий.

Второй — “Художники-Классики” — русским художникам XVIII века и первой половины XIX века.

Третий — “Художники-Реалисты” — русским живописцам второй половины XIX века.

Четвертый — “Художники-Стилисты” — живописцам последних десятилетий до революции.

Политические события в Чехословакии помешали осуществлению этого начинания.

Основавшись в Париже с 1925 года, Сергей Маковский состоял редактором “Возрождения” с 1926 по 1932 год, и после второй мировой войны неустанно сотрудничал почти во всей зарубежной печати: в “Новом Русском Слове”, в “Новом Журнале” в Нью-Йорке, в “Русской Мысли” в Париже, в альманахах “Мосты” и “Грани” в Германии, и в других изданиях.

Последние годы своей жизни Сергей Константинович посвятил редактированию воспоминаний из своей богатой встречами жизни. В 1955 году вышел первый том воспоминаний “Портреты Современников” (изд. им. Чехова в Нью-Йорке), а в 1962 году — второй “На Парнасе Серебряного Века” (изд. ЦОПЭ, Мюнхен).

Оба тома являются ярким свидетельством одного из блестящих представителей блестящего “Серебряного Века”.

Незадолго до своей смерти, Сергей Маковский окончил большую работу, посвященную Николаю Гумилеву, которая и появилась в печати на французском языке.

Долгие годы, Сергей Маковский возглавляя издательство “РИФМА” в Париже, редактировал с большой заботой и любовью сборники стихов русских зарубежных поэтов.

Посвятив всю свою жизнь литературно-художественной деятельности, Сергей Константинович оставался настоящим поэтом, отдавая своему любимому искусству — поэзии лучшее своего творчества и своего вдохновения.

Вышло восемь сборников его стихотворений. Предлагаемый посмертный сборник — девятый. Он состоит из стихотворений, большей частью написанных в последние годы.

В нем он всем нам завещал свои “вечерние” думы и чаяния:

“…скорбя, в мечтах, в порыве к небу, к свету вам отдал он всего себя…”

REQUIEM

Dis manibuscum sacrum.

Шаги мои все ближе к вам, друзья, и дух о вас печалится все чаще, — все призрачней сквозят лесные чащи, в немую даль змеится колея, и горестней поет кастальская струя, родник из глуби говорящий. Зовете ль вы, иль я зову — пора, и мне пора уйти в страну покоя, где грешника, святого и героя уравнивает строгая Сестра, — туда, в страну, где нет ни «завтра», ни «вчера», а длится время неземное. Да, вас — о, братья духу моему, чьи образы в себе всю жизнь лелею, друзья, которых не встречал милее, — родных мечте моей, родных уму и тех, кого любил, не знаю почему, и оттого еще сильнее. Ни людям, ни себе давно не лгу, не обольщаю сердца ожиданьем утешной вечности, ни упованьем на встречу с вами вновь… Но не могу не вспоминать. Все, все на этом берегу мне кажется воспоминаньем. О, спутники мои! Со мной деля восторги грез и мысли ненасытной и творческой гордыни беззащитной, вы были мне как милая семья, пока не рухнула Российская земля в бесправья хаос первобытный. В те годы мир, весь мир казался наш, любуясь им росли мы все когда-то. Любили мы и Русь, и Запад свято, дворцы царей, Неву и Эрмитаж, Петрова города блистательный мираж уже в крови его заката. В те годы Анненский-мудрец был жив, учитель-друг, угасший слишком рано; всеискушенный Вячеслав Иванов, и Гумилев, и Блок (в те дни — не скиф: он бурю звал, разбит как утлый челн о риф разъявшегося океана)… Забытым с той поры утерян счет, но вас забыть, взнесенных на высоты Парнасские, — нельзя! Во дни забот, борений, нужд, искали вы вперед путей нехоженных, в слова вбирая мед, бессмертья мед, как пчелы в соты. Но кто из вас, кто страшно не погиб, кто спасся, отстрадав урок жестокий войны, усобиц, безрассудной склоки, — от пуль, застенка и тюремных дыб? Лишь тот, воистину, кто внял примеру рыб, ушедших в темень вод глубоких. О, сколькие меж вас, певцов-друзей, мне доверяли сны, обиды, муки! И женщины… Но нет! Одной лишь в руки правило отдал я судьбы моей, — одной поверив, знал — что коль изменит, с ней и смерти не прощу разлуки. Я Музой называл ее, с собой влюбленно уводил в лесные чащи, где бьет родник из глуби говорящий. И не она ли, день и ночь со мной, и ныне призраков ко мне сзывает рой, так укоризненно манящий… Но жизнь идет… Ее не победит ни рок живых, ни вопли всех убитых, ни перекор надежд и слов изжитых. Пусть — ночь еще! Весенний лес шумит над тишиной плющем обросших плит и лаврами гробниц увитых.

Монфор-Ламори, 1959 г.

ПОСЛЕДНИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Земле

Прощаясь с тобой, поминать я буду Все, все, что дала ты мне, Мой разум доверив бессмертья чуду, Забуду ль о земном дне! Забуду ль и боль, и восторг сознанья, Что в смерти я жить начну, Твоей красоты печаль и молчанье, И счастье, любовь, весну… Любимых, так много меня любивших И брошенных мною давно, Простивших обиду и не простивших, Отомстивших, — не все ль равно! Была ли и будешь? Иль только снишься И так же другим солжешь? Но, может быть, в вечности ты продлишься, И правдой предстанет ложь.

Париж, 10 апреля 1962 г.

«Призраки надгробные…»

Призраки надгробные, Души — тени Божии, ангелоподобные, но с земными схожие, вижу вас: по лестнице снежнобелой храмины, благодати вестницы, в дар любови пламенной на алтарь возносите, на алтарь сияющий, жены мироносицы, дух мой созидающий…

Париж, 15 апреля 1962 г.

«От земли уйдя далече…»

От земли уйдя далече, О земле далекой грежу, Но земли далекой речи Слышу тише все и реже. Привиденье все забвенней Яви некогда мне милой. Ветром треплет лист осенний Где-то над моей могилой. Из неведомой отчизны Ярче благовестье света. Песнями прошедшей жизни Убаюкивает Лета…

Париж, 15 апреля 1962 г.

Крылья («Из века в век томился он о чуде…»)

Посвящается Владимиру Ивановичу Поль

Из века в век томился он о чуде, о крыльях, о полете ввысь, — Туда, туда, где не бывали люди, мечтал, крылатый, вознестись. Века текли… Его упорный разум, пытая персть земную, креп, И сонмы солнц, невидимые глазом, прозрел умом он… И ослеп. О небе мудрствуя, не крылья духа он сотворил, а саранчи Подобие, грохочущие глухо молниеносные смерчи. Безумие! Иль светил купол звездный, ему пророча рай сквозь тьму, Чтоб он обрел во тьме, кидаясь в бездны, миры, где места нет ему? О, бред! Уже везде, как волк голодный, ощерен на народ народ… Миг — и огонь наземный и подводный разрушит все и все пожрет. Превзойдена бездушной силы мера, зломудрию предела нет, — Смерчи погибельные Люцифера всевышний затмевают свет.
  • Читать дальше
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: