— Но он съест всю болотную траву до того, как я успею продать ее, — возразил Хэйворт, начиная раздражаться. — Если б я только мог что-нибудь сделать со своим домом. Тростник почти не спасает от ветра, и зимой бывает много холодных сквозняков.

— Ты можешь потратить деньги на то, чтобы оклеить стены обоями, — предложил фермер Андерсон.

— Не будь идиотом! — встряла фермер Салли. — Просто купи новый дом!

И именно так он и поступил: он построил новый дом из дерева, самый первый, что был возведен в Болотной Водице. Он был небольшим, но крепким, и не продувался ветром, и у него даже была дверь на петлях, которая открывалась и закрывалась. Фермер Хэйворт был очень горд, а его дом стал предметом зависти для всей деревни.

Несколько дней спустя появилась еще одна группа путников. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина, и по тому, что они были одеты в прекрасные одежды и ехали верхом на арабских скакунах, жители деревни сразу догадались, кем они были — законопослушными людоедами с побережья Смиренных {5} . Не похоже было, однако, чтобы людоеды умирали с голоду.

И снова жители собрались, чтобы подивиться на них. Женщина-людоед, на которой была сорочка, расшитая золотыми нитками, штаны, застегнутые на перламутровые пуговицы и сапожки, отороченные лисьим мехом, сказала:

— Наши друзья приезжали в вашу деревню несколько недель назад, и вы отнеслись к ним с большой добротой. Поскольку мы такие люди, для которых непривычно доброе отношение, мы приехали поблагодарить вас лично.

И людоеды сошли со своих коней и поклонились жителям деревни, а затем принялись пожимать им руки. Жителей деревни удивило то, какая мягкая у людоедов кожа.

— И еще кое-что, перед тем, как мы отправимся в путь! — произнесла женщина. — Мы слышали, что вы обладаете уникальным талантом. Это правда, что вы отращиваете заново ваши потерянные конечности?

Жители сказали им, что это правда.

— В таком случае, — сказала женщина, — у нас есть к вам скромное предложение. Те конечности, что мы едим на побережье Смиренных, редко бывают свежими, и мы так устали от испорченной пищи. Не продадите ли вы нам немного своих? Разумеется, мы щедро заплатим.

Она открыла седельную сумку и показала кучу денег и драгоценностей. Жители вытаращили глаза на деньги, но они были не совсем уверены и отвернулись, чтобы посовещаться.

— Мы не можем продавать свои конечности, — рассуждал фермер Пуллман. — Мне нужны мои ноги, чтобы ходить!

— Тогда продай только руки, — предложил фермер Башляр.

— Но руки нужны нам, чтобы копаться в болоте! — возразил фермер Хэйворт.

— Если тебе заплатят за руки, тебе больше не придется выращивать болотную траву, — ответил фермер Андерсон. — Мы едва ли что-то зарабатываем от фермерства в любом случае.

— Это как-то неправильно, продавать себя подобным образом, — сказал фермер Хэйворт.

— Тебе легко говорить! — воскликнул фермер Беттельхейм. — У тебя есть дом, построенный из дерева.

Так что жители деревни заключили с людоедами сделку: те, кто были правшами, продадут свои левые руки, а те, кто были левшами — свои правые, и они будут их продавать, как только те отрастут снова. Таким образом, они получили бы постоянный источник дохода, и им бы больше никогда не пришлось проводить целые дни, ковыряясь в грязи, или терпеть неурожай. Все были довольны этим соглашением, кроме фермера Хэйворта, который предпочел ковыряться в грязи, и ему было грустно видеть, как жители бросили свое традиционное ремесло, даже если оно и не было таким доходным, как продажа своих конечностей людоедам.

Но фермер Хэйворт ничего не мог с этим поделать и только смотрел беспомощно, как все его соседи оставили фермерство, забросили свои болота и пошли рубить себе руки. (Их странность заключалась также и в том, что это не причиняло им особой боли, и конечности отделялись довольно легко, словно хвост у ящерицы). Они потратили заработанные деньги, чтобы купить еду на рынке в Чиппинг-Уиппет, — козлятина теперь стала блюдом, которое подавалось ежедневно, а не раз в году, — и на постройку деревянных домов, как у фермера Хэйворта. И, конечно же, всем хотелось дверь на петлях, которая бы открывалась и закрывалась. Потом фермер Пуллман построил дом с двумя этажами, и вскоре все захотели дома с двумя этажами. Затем фермер Салли построила дом с двумя этажами и двускатной крышей, и вскоре все захотели дома с двумя этажами и двускатной крышей. Каждый раз, когда руки жителей отрастали, отрубались и снова продавались, они тратили деньги, чтобы добавить что-нибудь новое к своим домам. В конце концов дома стали такими большими, что между ними почти не осталось пространства, а деревенская площадь, некогда просторная и широкая, превратилась в узкий переулок.

Фермер Башляр стал первым, кому пришло в голову решение. Он купит кусок земли на окраине деревни и построит там новый дом, который будет даже больше, чем его настоящий (у которого, кстати, было три двери на петлях, два этажа, двускатная крыша и крыльцо). Это было примерно в то время, когда жители деревни перестали звать себя «фермер такой-то» и «фермер такая-то», а начали зваться «мистер такой-то» и «миссис такая-то», потому что они уже не были фермерами — все, кроме фермера Хэйворта, который продолжал копаться в своем болоте и отказывался продавать еще какие-либо свои конечности людоедам. Его вполне устраивал его простой дом, как он говорил, да и им он не пользовался целиком, поскольку по-прежнему предпочитал спать на болоте после целого дня тяжелой работы. Его друзья стали считать его глупым и старомодным и перестали навещать его.