— Мне нужно собираться, — говорю я, через некоторое время.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, у меня не так много вещей, я просто уже упакую все, это недолго.

— Знаешь, Хейлз, я считаю, что нам следовало поговорить об этом уже в аэропорту, — она смотрит на меня с легкой улыбкой, потом дает мне руку, чтобы помочь встать на ноги.

Проводя по зубам специальной ниткой для чистки, я обдумываю слова Таши относительно аэропорта. Что-то есть такое в аэропортах, что успокаивает меня. На протяжении многих лет, что мы дружим, мне удалось передать этот фетиш Таше, ее вечно провожающие меня объятья стали такими родными. Мы сидели в течение бесчисленных часов в терминальных залах прилета, разговаривая по нескольку часов и в основном наблюдая за воссоединением людей.

Позже ночью, уже лежа под одеялом, я поворачиваюсь, чтобы обдумать события вечера и слова Таши. В моем сердце разгорается целый спор — мое сердце твердит, что я должна быть с Дэниелом любой ценой, а разум убеждает в том, что я умру в этой агонии. Дебаты в итоге зашли в тупик.

Уже находясь в самолете, на пути к дому детства, я думаю о том, что должна взять себя в руки и вести себя адекватно ради моих же родителей. Я не хочу, чтобы они были в курсе боли в моем сердце. Я не должна расстраивать их этим.

У них хватает забот со Стивеном, который находится так далеко. Мне не стоит добавлять им еще одну заботу только потому, что я небрежно влюбилась в кого-то, несмотря на то, что моя интуиция предупреждала меня неоднократно держаться от него подальше. Они не должны знать про печаль, которая поглощает меня.

Именно так, Хейли. Все должно остаться в прошлом. Ты больше не одержима им. Ты приняла окончательное решение и теперь должна следовать ему. Ты будешь скоро дома со своими родными.

При виде моих двух любящих родителей, ожидающих меня, мое сердце затрепетало от волнения. Я ускоряю шаги на пути к ним.

— Хейли, детка.

Мама со слезами на глазах бежит ко мне и притягивает в свои теплые объятия. Ее пухлые руки окутывают меня, окружая утешительным и знакомым запахом ванили и дома. Когда она отпускает меня, мой отец своими большими руками почти отрывает меня от земли, крепко обнимая.

— Ты похудела, девочка.

Вот что происходит, когда вы живете только на десяти ложках чудо лекарства и кофеина от доктора Яна почти всю неделю.

— Позволь мне посмотреть на тебя, — он осторожно ставит меня обратно на землю. — Все в порядке, девочка? — спрашивает он, глядя обеспокоенно.

— Конечно, пап, — я излучаю фальшивую ободряющую улыбку, пытаясь добавить веселые нотки в мой тон.

— Оставь ее, Дерек, — моя мама меня защищает. Я смотрю на нее с нежностью и благодарностью.

— Были какие-нибудь новости от Стивена в последнее время? — спрашиваю я, наблюдая за ними с заднего сиденья. Моя мама в цветастом сарафане, ее мягкие, золотые завитки уложены красиво и элегантно, улыбка никогда не оставляла ее лицо. Мой отец сосредоточен на дороге впереди, удерживая руль мускулистыми руками, такой серьезный в зеленой рубашке поло и шортах цвета хаки.

Мама поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Было небольшое письмо пару недель назад. Так похоже на него. Просто минимум слов: «Я все еще жив, пожалуйста, не волнуйтесь».

На моих губах появляется тонкая кривая улыбка. Да, это очень похоже на Стивена. Выражение своих чувств и написание писем никогда не были его хобби. Думая об этом, я понимаю, что не видела его целую вечность, и уже не могу дождаться, чтобы увидеть снова. Прошел почти год с тех пор, как он сел в военный самолет, который увез его в чужую, враждебную страну, далеко от нас.

— Лели, чем ты хочешь заниматься дома?

— Я предполагаю, серфингом и, возможно, встречусь с некоторыми знакомыми.

Она кивает с теплым, блестящим взглядом.

— Думаю, было бы неплохо. Я принесла твой гидрокостюм обратно из подвала. Он висит в твоем шкафу.

Это моя мама, всегда внимательная к моим потребностям. Мое сердце расширяется от нежности при мысли об этом.

— Спасибо, мама, — я улыбаюсь, когда разглядываю знакомый пригородный ландшафт.

— Ты голодна, дорогая?

— Не очень, — отвечаю я. И это мягко сказано. Я вообще безразлична к любой еде, мам. Ты знаешь, каково это, когда твое сердце разбито на миллион осколков.

— Я приготовила спагетти и фрикадельки.

Подходит. Я быстро отвожу взгляд, чтобы не встречаться с ней глазами. Иначе она заметит бушующий внутри меня шторм, когда я вспоминаю, где последний раз ела это блюдо. Не вспоминай об этом. Перестань думать. Перестань думать, прежде чем появятся снова слезы. Не здесь, не сейчас.