– Опускай голову, — сказал он, и я посмотрела на него. — Вот, кто живёт тут,

все такие. В Эдеме нет изъянов, нет шрамов, нет уродства. Тут, одним словом,

Рай. А ты человек по происхождению, и ты вошла сюда такой, и нельзя в тебе

ничего изменить, даже если ты захочешь. Если ты обрежешь волосы, через пять-

десять секунд они снова отрастут, если ты порежешься, то это заживёт за час

максимум, в зависимости от глубины раны. Но войдя сюда, ты немного

изменилась…

– Как? У меня что, крылья выросли? Или рога? – ужаснулась я и начала

заглядывать за спину.

– Нет, — усмехнулся он. — В Эдеме все краски становятся ярче, ты заметила

это. И цвет твоих волос, как и глаз тоже.

– И что, я теперь совсем урод? – простонала я.

– Да нет, — нахмурился он. — Скажу так, ты стала тем человеком, на которого

сложно не обратить внимания даже тут. Твои глаза из темно-карих

превратились в горький шоколад с золотыми молниями, а губы стали сочнее, —

его голос обволакивал меня, как густой туман, начинаясь от ног и поднимаясь к

груди.

– То есть я теперь точно клоун, — пошутила я, чтобы снять с себя оцепенение. –

А где мне жить? Или я не сплю теперь и не ем?

– Ты спишь, ты ешь, ты дышишь, тебе не чужды человеческие потребности, —

усмехнулся он и показал рукой вперёд. — Пошли.

– Хорошо, — кивнула я. — Куда мы сейчас?

– Мы поедем в город, а оттуда в дом, в котором я живу, — объяснил он, пока мы

шли по садам.

– А ты живёшь один? – спросила я.

– Нет, то место, где я живу, замок — это дом для Бога, тут мы его зовём Его

величество Демиург, и его жены Её величества Анэйтис…

– Это твои родители? – уточнила я.

– Да, — улыбнулся он.

– То есть ты принц? – я усмехнулась тому, как я попала с первого раза в точку,

ещё обсуждая его с Брук.

– В общем, да, — скривился он.

– Ладно, крылатый, рассказывай дальше, — поддела я его.

– В замке кроме нас проживают мои семь братьев и сестра. Помимо них

серафимы, херувимы и престолы. А второй и третий лик живут в городе. Ты

удивишься, как много постояльцев в замке, но не пугайся. Я уже подготовил для

тебя комнату, точнее, для Глосс, хотя думаю, глядя на неё, ты будешь фыркать,

но если захочешь, я заменю, — он пожал плечами и вывел меня к реке.

– Сейчас, — остановил он меня и, засунув два пальца в рот, звонко свистнул.

Я скривила лицо от такого острого звука, который прошёлся по ушам. Через

несколько мгновений я заметила трёх белоснежных лошадей, которые скакали

по воде. Отчего я просто открывала и закрывала рот от шока. Не было ни брызг,

ни цокота, ничего. Они остановились рядом с нами и задорно заржали. Я

рассмотрела колесницу, она была, как в Греции.

– Да, надо перестать удивляться, — восхищённо прошептала я.

– Это точно, проходи, — он запрыгнул в это средство передвижения и

предложил мне руку.

– А ты не утопишь меня? – пошутила я.

– С большим удовольствием, но ты ещё нужна мне, — подмигнул он, и я

рассмеялась.

Вложив руку в его раскрытую ладонь, я поставила ногу на ступеньку, одна из

лошадей в нетерпении брыкнулась, и меня просто закинуло в колесницу, и я

упала на грудь Тага.

И вновь я ощутила этот разряд, который теперь прошёлся сквозь ладони и

ударил по сердцу, отчего оно затрепетало и сбило дыхание.

Какая грудь, у Брюса была не такая стальная, как у Тага. И пах он не так.

Аромат Тага - это не одеколон, а его личный запах – сандал, ваниль и что-то

такое неуловимое, но необходимое и отчего начинает кружиться голова. Взгляд

упал на его губы, которые были совсем близко, немного поддаться вперёд…

– Прости, Гамма всегда такая, — произнесли его губы, и я отскочила от него, как