Его лицо побелело, он сжал губы и отвернулся.

– Ты была в зале наслаждений? — процедил он.

– Это в том месте, где всё насыщено похотью и грязью? Где ты возлежал на

подушках, наслаждаясь умелыми руками твоих шлюх? Тогда да, была, — я не

смогла скрыть отвращения ко всему этому.

– А что мне надо было сделать? – он вскочил с места. — Вернуться в спальню,

где находишься ты? И заняться с тобой любовью? И этим подписать тебе и мне

приговор на всю жизнь? Что я должен был делать?

– Да мне плевать! — я тоже встала с места. — Только ты не осознал, что тем

самым уже подписал и себе, и мне, и своим друзьям приговор на гнев своего

отца! Знаешь, насколько ты противен? – скривилась я. — От тебя воняет

гнилью, на тебе столько грязи, что ты никогда не отмоешься! И мне сейчас тебя

ни капли не жаль. Отец твой правильно поступил, отправив тебя в лагерь, а я бы

посоветовала оставить там, ибо ты не познал всю прелесть жестокости!

– Что? — тихо спросил он. — Откуда ты знаешь?

– Твоя любящая мамочка рассказала, и я наполнилась жалостью к тебе и

поэтому позволила в ту ночь тебе вольности, но не более того. Я считала, что

тебя можно спасти, но сейчас уверена, что спасать тебя - это самое глупое, что

могло прийти мне в голову. Ты не достоин спасения, ты достоин боли и

унижения, потому что ты сеешь вокруг себя только эти чувства!

Он закрыл глаза и усмехнулся, затем это перешло во что-то ужасное. Он начал

смеяться, но как будто задыхался от этого веселья.

– Жалость, — продолжал он издавать эти звуки, но его глаза резали меня острее

ножа. — Оставь её для себя, Нади. Это тебя нужно жалеть. Маленькая девочка

попала под обаяние развратного серафима. Да я уверен, что ты приревновала. А

ревность рождается только под слоем любви. Дура, ты полная идиотка, если

считаешь, что я смогу полюбить тебя. Кто ты, а кто я?! Думаю, пришло время

прекратить всё. По приезде отца я расскажу ему правду, и мне плевать, что

будет с тобой, я даже посоветую тебя наказать. Чтобы выбить из тебя все твои

чувства, чтобы ты стала пустой, неживой и желающей смерти!

Его слова разорвали внутри меня что-то, боль от этого стала такой сильной.

Глаза защипало, и я почувствовала слёзы, которые затуманили образ злого,

бессердечного парня.

– Я буду только "за", — тихо ответила я. – Ты считаешь, я люблю тебя? – я

смахнула слёзы. — Ты слишком высокого мнения о себе, Тагас. Ты

ничтожество, ты самый ужасный человек, которого я встречала. Но я признаюсь

тебе, я искала в тебе нечто большее, твою душу. Но её нет, её никогда не

будет…

– Хватит! — повысил он голос. — Хватит! Я не стану слушать новые и новые

оскорбления от тебя, — он подскочил ко мне, схватив за локти, и встряхнул. —

Я не хочу тебя, я не люблю тебя, я ненавижу тебя, ты отвратительна, ты…

– Что я? — нервно рассмеялась я. — Скажи мне ещё гадостей, Тагас. Вперед,

потому что они меня не трогают.

– Не трогают? – прошипел он мне в лицо. — Думаю, сейчас тронут. Знаешь,

почему твоя мать тебя не любила? Знаешь, почему она не обращала на тебя

внимания, а ты искала её любви? Потому что ты не была её дочерью! Она

приняла тебя, потому что любила твоего отца даже после того, как твоя

настоящая мать умерла, подарив тебе жизнь, и твоему папочке ничего не

оставалось, как принести тебя в семью! Ну что, это тебя тронуло?!

– Что? — переспросила я.

– Да, поэтому ты не похожа на неё, я покопался в твоём деле, в твоей жизни. И

сейчас я рад сказать тебе это в лицо, потому что раньше я тоже испытывал к

тебе жалость. Но в данный момент мне тебя ни капли не жаль. Ты

незаконнорождённая, подкидыш и нагулянный ребёнок!

– Врёшь! — я вырвалась из его рук. — Ты всё врёшь!

– А спроси сама у своего отца, он тут, в лагере для потерянных, — предложил