– Я все прекрасно слышала! – перебила меня она. – Я не буду этого делать!

Я вздохнула.

Трелони не была похожа на прорицательницу. Мы с Томом вообще сомневались в существовании прорицателей. Будущее определяется поступками, а не звездами.

Она была бесталанна и глупа, но страстно жаждала попасть в Хог. И пророчество по актуальной теме вырвалось из ее прорицательских недр именно в тот момент, когда Дамблдор почти ее отшил.

– Грейнджер, а кто, если не ты? – резонно спросил Малфой.

Я рассказала им о пророчестве. Пусть Дамблдор и увидит это в их головах. В любом случае, он знал, что я сперла эти воспоминания. Бутыльки с именами Снейпа и Сириуса я вернула с совой на следующий же день с запиской «Не говорите ребятам», пророчество оставила себе.

– Меня она точно к себе не подпустит, – сказала я.

– Так не надо было наряжаться в ее юбку на прошлый Хэллоуин! – отчитала меня Гермиона.

Я пожала плечами. Зато было весело.

– Гермиона, только на тебя надежда, – сказала я, вкладывая ей в ладонь бутылочку с веритасерумом.

План был прост. На третьем курсе мы могли выбрать в профильные предметы Прорицания. И я знала, что Лаванда с Парвати с Гриффиндора уже сейчас осаждают Трелони со всеми этими хрустальными шарами и картами. Гермионе нужно было только прикинуться такой же восторженной дурочкой и натряхнуться на чай. А потом вылить в ее чашку веритасерум и в лоб спросить о пророчестве.

– Если меня поймают, то исключат! – сказала Гермиона, забирая пузырек.

– Я скажу, что наложила на тебя Империус! – крикнула я ей вдогонку.

====== Глава 27. Скелеты прочь из шкафа ======

– Ну, и? – мы с Малфоем подпрыгнули на местах, когда спустя час Гермиона зашла в библиотеку. Мадам Пинс привычно на нас шикнула со своего высокого стула.

Гермиона закатила глаза, садясь рядом. От нее веяло благовониями, как от Трелони.

– Она сама не знает, было ли это настоящим пророчеством. Она же верит во все эти свои гадания на гуще, на картах, – Гермиона скривилась, и ее даже передернуло. Кажется, на третьем курсе она не выберет Прорицания. – Трелони сказала, что и правда хотела изобразить перед Дамблдором приступ ясновидения, но не уверена, что это не было настоящим пророчеством.

– Спустя годы она сама могла начать верить в то, что это было настоящим пророчеством, а не трюком, – задумчиво произнес Том. Ему тоже безумно не хотелось, чтобы зловещие слова оказались правдой.

– Да и фиг с ним, правда – неправда, – легкомысленно сказал Драко. – Ты ведь на самом деле заставила его исчезнуть, значит, может быть, пророчество и настоящее. Это же круто!

Я покосилась на Тома. Не очень качественно я заставила его исчезнуть, если подумать.

– Это не круто. Темный Лорд не исчез – иначе на кого работал Квиррел?

– На самозванца, – пожал плечами Малфой.

Я покачала головой. Иногда было жутко неудобно, что я не могла раскрыть им всей правды.

– Присаживайтесь, Блэк, – предложил мне Снейп, указывая на стул.

– Да я так, чисто за гитарой зашла, – начала отнекиваться я, но он только молча приподнял брови. Пришлось сесть.

– Кошмары, от которых не спасает даже Зелье Без Сновидений, чаще всего имеют магический характер. Или вызваны магической связью с другим волшебником, – Снейп сделал паузу, а я чуть не впала в кому. Неужели он узнал о Томе?! – Итак, Блэк. Я бы хотел взглянуть на вашу татуировку.

– Это слишком личное! – возмутилась я, пряча руки под стол и выдыхая. Какое облегчение.

– Прекратите паясничать! – нахмурился Снейп.

Мы сверлили друг друга злобными взглядами, пока он не сказал:

– Вам знакомо имя Хорхе Блэк?

Я вздохнула.

– В конец концов, рано или поздно это выплыло бы наружу, – озвучил Том нашу общую мысль.

– Вижу, знакомо, – сказал Снейп. – Хорхе Блэк поступил в Британскую Магистратуру по специальности «Руны» и указал в качестве места проживания ваш адрес, Блэк.

– Это мой троюродный брат.

– Не врите! – разозлился Снейп. – Еще год назад он учился в Гватемальской Школе Магии под именем Хорхе Сандоваль. А теперь покажите мне вашу татуировку.

– Хренушки, профессор, – отказалась я.

– Хорошо, – сквозь зубы произнес Снейп, даже не отправляя меня на отработку за грубость. – Тогда, может быть, вы сами признаетесь?

– Не признаюсь, – заявила я.

Мне очень не нравился этот разговор. Снейп обо всем догадался. К чему теперь меня мучить?