Чистый стеб на тему бессмертия, маргиналов и черного нуара.
Цикл. Бумага всё стерпит.
Игры бессмертных.
Часть первая. Сенька Кошмар.
Изначально здесь должен был быть эпиграф одного
известного автора. Но затем я по здравому
размышлению взял, да и удалил его на хер.
Авторитетов я не признаю никаких...
Для того чтобы жить, нужно уметь любить. Для того
чтобы не потерять при этом себя, нужно уметь
ненавидеть.
Своего первого человека я убил раньше, чем научился читать.
Ничего себе начало, да? Вообще это написано в самом зачине, для того чтобы привлечь ваше внимание. Однако самая соль заключается в том, что так оно и есть. Просто я, так сказать, несколько форсировал события. Вообще я не отвечу за подлинность своего повествования до мельчайших деталей, но в целом эта есть чистая и абсолютная правда. История моей непутёвой жизни. Если где-то найдёте исторические неточности или ещё чего, то извиняйте. Память порой вкидывает со мной странные штуки, ведь по всему выходит, что я уже давным давно глубокий старик...
Итак, я родился в 1800 году от рождества Христова в одной маленькой глухой сибирской деревушке. Детство моё было весьма тяжёлым даже в сравнении с остальными пострелятами нашей деревни, а ведь тогда непросто жилось всем. Первое что я помню, это здоровенный грубый мужик, пинающий меня сапогами, в то время как я сам, корчась, лежу на грязном деревянном полу нашей избы. Мне тогда было не больше трёх...
Вообще побои было единственное, что я получал в избытке. Всего остального, включая нормальную еду и банальную любовь и теплоту, мне явно не хватало. Спал я обычно на палатях в сенях, причём не только летом, но и зимой тоже, в то время как родители в избе на печке, ибо папашу своего я раздражал, а матушка боялась ему перечить. Мать моя Серафима была худой измождённой женщиной лет сорока, которую постоянно бил муж. Мой отец, если кто не понял.
Хотя какой он к чёрту отец? Мразь он последняя вот и весь сказ. Так впредь я его и буду называть. Сколько я себя помню, он постоянно приходил домой пьяным и колотил нас с матерью. До тех пор пока мне не исполнилось пять. Тогда во время одного из избиений я схватил с подоконника нож, которым эта мразь обычно брилась, и, глядя ему в глаза сказал, что если он ещё раз позволит себе подобное, я его зарежу.
Тогда он рассмеялся и попробовал отобрать оружие, но я ловко увернулся от его рук и располосовал ему бедро. Вид крови моментально выветрил всю его пьяную отвагу, и он отступил. Всякая мразь вообще обычно боится вида крови и реальных боевых стычек, предпочитая издеваться над теми, кто не может им ответить.
Вообще, скажу вам по секрету, мне до сих пор стыдно, что я не пресёк его издевательства над матерью раньше, как только это увидел. Ведь любой воин более всего на свете боится быть слабым и беспомощным. Даже если ему всего пять лет отроду...
Узнавал у других ребят, у них в семье подобного беспредела не было, хотя, конечно, и их иногда поколачивали. Тогда время такое было. Моя семья была типичной семьёй деревенских холопов. Чёрная кость. То бишь, по сути, мы не были людьми, а считались чем-то вроде говорящей скотины для дворян.
И вот к тем, кто говорит, что при Сталине было хуже, чем при царе. Да время было страшное. Но тогда мы хотя бы считались людьми. Хотя бы. А при царе мы людьми не считались. Практически все крестьяне. Большая часть населения нашей Великой и Могучей. Так что, дорогие господа, не пиздите всякую хуйню, пожалуйста...
Надо сказать, что после того как папаша получил от меня отпор, он не оставил свои попытки восстановить статус кво, и запретил моей матери давать мне еду. Тогда я ушёл жить в один из амбаров в нашей деревне, благо там я только спал, а в остальное время шатался по деревенским улицам.
Иной раз меня пыталась дразнить местная ребятня, но я в ответ на это молча демонстрировал нож папаши, который я благополучно экспроприировал у него, и насмешники тут же успокаивались. Когда растёшь в огне насилия, то взрослеешь быстро...
Питался я чем придётся. Вообще, голод постоянно беспокоил меня на протяжении всего моего детства. Голод, но не холод. Я родился в последний день осени в жуткий буран. Я был, если угодно, дитём холода. Нет, Холода с большой буквы. В него да во тьму ночную я заворачивался как в покрывало тёмными одинокими ночами, и они уносили меня в путешествия по таким местам, названия которым люди, наверное, ещё не придумали, и придавал мне новые силы.
А вот огонь я не люблю. Он слепит меня и как будто пожирает мои силы, когда смотрю на него. Слава богу, что эту мою особенность не заметили мои односельчане вследствие моего неопределённого статуса и места жительства, иначе меня, скорее всего, сожгли или что-нибудь в этом роде. Суеверия и предрассудки цвели тогда буйным цветом...
Однажды во время очередной встречи с матерью я вновь заметил у неё фингал под глазом. Я ничего тогда не сказал ей, но папаша по возвращении с поля получил от меня добрых пиздюлей. Я вообще заметил, что в драке скорость решает больше, чем грубая сила, но и грубой силы у меня тогда уже было больше чем у папаши. А ведь мне было всего десять...