Дальше, по словам, Б.А. Иванова, события развивались следующим образом. Когда Александр Исаевич вышел из машины и зашёл в магазин, вслед за ним устремился один из московских спутников Б.А. Иванова, натянув при этом на руки, несмотря на жару, кожаные перчатки. Через некоторое время он вернулся и облегчённо сказал: «Все, крышка, теперь он долго не протянет». И хотя прямо это не говорилось, из дальнейшего разговора в машине Б.А. Иванов понял, что в магазине А.И. Солженицыну был сделан укол [532] .

По свидетельству Александра Исаевича, в тот же день он почувствовал себя плохо, на его теле появились то ли волдыри, то ли ожоги, 11 августа на станции Тихорецкая он вынужден был сесть на поезд и вернуться домой [533] .

«От Бориса Иванова посмертно, — пишет А.И. Солженицын, — дошла до меня собственноручная записка… где он перечисляет участников попытки убить меня в 1971 г. Приехавший из Москвы руководитель группы — Рогачёв Вячеслав Сергеевич, имея прикрытие Агентства печати «Новости» (АПН), т. е. удостоверение и визитную карточку корреспондента АПН. Убийца исполнитель — подполковник Гостев, имя, кажется, Виктор. После операции был направлен резидентом контрразведки в Болгарию… и ещё помощник Рогачева — Гусев Владимир» [534] .

В этой истории много абсурдного.

Во-первых, совершенно непонятно, для чего необходимо было присутствие Б.А. Иванова в Новочеркасске, если поставленная перед ним задача заключалась в том, чтобы «проверять контакты и связи объекта, выявленные наружным наблюдением», а «материалы отослать в Москву». Во-вторых, очень странно, что в Новочеркасске «московский гость» взял его с собой на операцию, ведь даже самый неопытный убийца понимает: чем меньше свидетелей преступления, тем лучше. В-третьих, совершенно невероятно, чтобы профессиональный киллер в присутствии постороннего человека стал делиться своими впечатлениями о совершённом им покушении. В-четвёртых, B.C. Рогачев, который фигурирует в рассказе Б.А. Иванова как руководитель покушения, действительно был сотрудником АПН и поэтому никакого участия в покушении принимать не мог. В-пятых, совершенно невероятно, чтобы сотрудники КГБ, занимавшиеся подобной деятельностью, не только отправлялись на операцию с подлинными документами, но и называли свои настоящие фамилии первому попавшемуся им человеку, даже из органов КГБ.

Очевидно, что история, рассказанная Б.А. Ивановым, — это «газетная утка». Если бы Александр Исаевич верил в неё, он не ограничился бы её пересказом в своих мемуарах и потребовал бы от прокуратуры расследования.

На основании текстологического анализа «воспоминаний Иванова» B.C. Бушин не только поставил под сомнение их подлинность, но и высказал мысль о причастности к составлению этого апокрифа самого её героя — А.И. Солженицына [535] .

Очень странно КГБ боролся с ним, когда появился первый том «Архипелага». Вскоре после его высылки за границу Агентство печати «Новости» издало сборник статей под названием «В круге последнем» [536] . Статьи имели своей целью дискредитацию не только книги «Архипелаг ГУЛАГ», но и её автора. Сборник был подписан к печати уже 13 марта 1974 г. [537] , что свидетельствует о необыкновенной оперативности. Однако знакомство со сборником не может не вызывать удивления. Для разоблачения писателя были приглашены 35 авторов. Однако за небольшим исключением каждому из них было предоставлено всего по несколько страничек, в результате чего весь сборник составил лишь 172 страниц. Неудивительно, что подавляющее большинство публикаций — это совершенно бессодержательные гневные эмоции. Но самое поразительное заключалось в другом. Сборник статей был издан на ротапринте тиражом всего в 600 экземпляров [538] . Даже сейчас такой тираж считается ничтожным. В те времена обычным изданием считался тираж не менее 15 тыс. экземпляров. Издания массового характера, а рассматриваемый сборник имел смысл только в том случае, если был доступен массовому читателю, предполагали тираж не менее 50–100 тыс. экземпляров [539] .

Это означает, что сборник статей «В круге последнем» представлял собою холостой залп, который создавал лишь видимость борьбы с А.И. Солженицыным. На второй и третий тома «Архипелага» названные учреждения не отреагировали даже так. Между тем молчание Москвы можно было расценивать как неопровержимость «Архипелага» [540] '.

По словам А.И. Солженицына, когда «Архипелаг ГУЛАГ» начал публиковаться на русском языке, Ассоциация американских издателей ещё до появления «Архипелага» в США предложила тогда широко опубликовать в Соединённых Штатах любые опровергающие материалы, «Тщетное великодушие! — гордо восклицает Солженицын в брошюре “Сквозь чад”, — кроме бледной статьи Бондарева в «Нью-Йорк тайме» да захлебной ругани АПНовских комментаторов, ничего не родили тотчас». И дальше с чувством ещё большего торжества: «Они ничего не родили в опровержение и до сих пор, за пять лет. Пропагандистский аппарат оказался перед “Архипелагом” в полном параличе: ни в чём не мог его ни поправить, ни оспорить… Потому что ответить — нечего». И наконец, уж вовсе упоённо: «За четырнадцать лет моих публикаций… не смогли ответить мне никакими аргументами или фактами, потому что ни мыслей, ни аргументов у них нет» [541] .

В.C. Бушин выражает удивление, «почему в своё время не приняли предложение Ассоциации американских писателей», и высказывает предположение: «Может, действительно сразу-то с налёта не нашлось ни мыслей, ни аргументов» [542] .

То, что советский агитпроп не отреагировал на «Архипелаг» так, как должен был сделать, — это действительно вопрос, который заслуживает самого серьёзного внимания. То, что у него «не нашлось ни мыслей, ни аргументов» — это верх наивности. Во-первых, даже если бы все использованные Солженицыным факты были бесспорными, а аргументы неотразимыми, в стенах Агитпропа работали такие мастера, которые могли нагромоздить гору лжи, которая бы затмила «Архипелаг». Во-вторых, и это самое главное, Агитпропу ничего не нужно было выдумывать, достаточно было посадить за «Архипелаг» нескольких специалистов (привлечь хотя бы того же B.C. Бушина), чтобы показать, на какой шаткой базе построено все здание «Архипелага».

Почему же Агитпроп промолчал? Можно допустить, что он решил не заострять на «Архипелаге» внимания. Пошумят, и всё стихнет. Но ведь «Архипелаг» был не личной акцией Солженицына. За его изданием стояла администрация США. Агитпроп молчал, а за рубежом не только печали «Архипелаг», но и раздували в связи с этим антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду. Поэтому те, кто рекомендовал эту страусиную тактику или были дураками (во что плохо верится), или же играли с американцами в четыре руки (что более вероятно).

Как мы знаем, в июне 1973 г. АПН заказало Н.А. Решетовской книгу воспоминаний о её муже. Наталья Алексеевна подчёркивала, что в данном случае инициатива исходила от неё и книгу она писала совершенно самостоятельно. Однако есть деталь, которая позволяет усомниться в этом. Обычно после представления рукописи в издательство она передаётся редактору. Здесь же всё было не так. Редактор — им стал Константин Игоревич Семенов — был назначен сразу же после заключения договора и к исполнению своих обязанностей приступил уже летом 1973 г. [543] Это значит, что Наталья Алексеевна с самого начала готовила воспоминания под контролем АПН. К намеченному сроку книга, по всей видимости, была представлена в издательство и к весне следующего года подготовлена к печати. Об этом свидетельствует записка Правления АПН, которую оно направило 17 апреля 1974 г. в ЦК КПСС. В ней говорилось: