– Вы сказали - Ахмадулина?.. Окна ее квартиры как раз напротив моих... А принять участие в цветаевском вечере ей было как-то недосуг... (Возможно, Ариадна Сергеевна не знала, что, очевидно, по какой-то уважительной причине Белла Ахмадулина не смогла участвовать в этом вечере, но, читая много ее стихов, посвященных Марине Ивановне и Тарусе, не трудно понять, что Марина Цветаева прошла и сквозь ее сердце.
– А.В.П.)

Когда Ариадна Сергеевна сказала, что едет в Тарусу, я спросила, можно ли ей туда написать, и она дала адрес: ул. Ефремова, 15. На мое предложение прислать ей из Новочеркасска, куда я собиралась ехать, фотографию памятника Ермаку (как память о добровольчестве Сергея Яковлевича и о "тех донских боях"), Ариадна Сергеевна ответила, что ничего больше не собирает, наоборот - все сдает в архив, ибо пора готовиться...

– Да бросьте Вы, Ариадна Сергеевна! Я на три года старше Вас, рано нам еще думать о смерти.

– Да-не "бросьте"!..

10. "Пишу Вашей ручкой..."

Поживем - увидим...

Ариадна Эфрон

Потом была первомайская открытка:

"25 апреля 1975г.

Со всеми на свете праздниками, милая Евгения Владимировна, Вас и Ваших близких. Пусть будет побольше праздников среди всех неисчерпаемых обязанностей и обязательств, а также радостей и удач пусть будет побольше!

Весна у нас нынче ранняя, но я так устала от зимы, что почти и не радуюсь молодой зелени и вообще - молодости года. Мои (обкорнанные) "странички" должны "проклюнуться" в 6-7 "Звезды", поживем - увидим.

Всего Вам самого доброго! А.Э. (Ариадна Эфрон - А.В.П.)

Пишу Вашей ручкой, спасибо!"

11. "Когда-нибудь напечатают..."

Я не живу, а маюсь...

А.С.Эфрон

В июне из Новочеркасска я писала Ариадне Сергеевне, что повсюду ищу и не могу найти шестой номер "Звезды" с ее "Страничками былого", а когда через несколько дней прилетела в Москву, то в первом же киоске обнаружила долгожданный журнал. Захотелось поздравить Ариадну Сергеевну - так редко радовали ее публикациями, и вот я в Тарусе, стою у калитки ее домика, не решаясь войти. Начался дождь, я спряталась под навес, но в это время из дома выходит незнакомая женщина (потом я узнала, что это подруга Ариадны Сергеевны еще со времен туруханской ссылки Ада Александровна Шкодина-Федерольф, еще потом - знакомство - дружба с ней, приезд ее во Львов, но это - уже другая тема) и строго спрашивает, что мне здесь нужно. Отвечаю, что прилетела из Новочеркасска, откуда послала письмо, и хотела бы, если можно видеть Ариадну Сергеевну. Оказывается, письмо вчера получили, зайти можно, но не больше, чем на пять-десять минут, т.к. Ариадна Сергеевна больна.

Узнав о болезни, я стала было говорить, что навещу потом, когда Ариадна Сергеевна выздоровеет, но женщина уже ушла в дом, тотчас же вернулась и пригласила войти.

Сидевшая на постели была совсем не похожа на ту Ариадну Сергеевну, которой я вручала цветы прошлой осенью в Москве. Стыдясь своей неуместности, я подошла к ней, думая лишь о том, как сократить свое пребывание здесь. Все же сказала, что купила журнал с воспоминаниями, что узнала так много нового... Ариадна Сергеевна ответила, что слышала про выход журнала от друзей, но в руках его еще не держала. "Да как же так?
– поразилась я, - редакция ведь обязана была прислать... А я-то хороша - оставила свой экземпляр в Москве..." И тут Ариадна Сергеевна принялась... утешать меня, сказала, что надеется скоро этот журнал увидеть.

В ответ на мои слова о том, как это замечательно, что и она и Анастасия Ивановна делятся с нами своими воспоминаниями, как это важно, Ариадна Сергеевна сказала, что главное все же - сам поэт и им написанное, а не родственники. "Я очень люблю Ахматову, но вовсе не стремлюсь общаться с ее сыном". А еще запомнилось: "В конце концов, не так уж и важно, когда будет опубликовано все, созданное Мариной Цветаевой. Важно, что написано и сохранено, когда-нибудь напечатают...".

Прощаясь, я сказала, что очень прошу меня извинить за несвоевременный приход, желая поскорее выздоравливать... "Я не живу, а маюсь", - ответила Ариадна Сергеевна.

"Так называемая жизнь" завершала свою расправу над ней, однако последние ее слова, обращенные ко мне, были о другом. Уже выходя из комнаты, я услышала: "Хочу, чтобы Вам понравилась Таруса".

Это было 18 июля 1975 года. Дождь перестал, и я долго бродила по Тарусе, размышляя над тем, что услышала от Ариадны Сергеевны, разглядывая город, о котором позднее прочитала в письме Ариадны Сергеевны Б.Л.Пастернаку: "Вот это все она видела впервые и на всю жизнь, здесь родились ее стихи, родились, чтобы не умереть".

На могиле Ариадны Сергеевны в Тарусе установлен памятник работы скульптора Павла Ивановича Бондаренко, чей портрет Марины Цветаевой в секвойе так нравился Ариадне Сергеевне.

_____

12. "Неизбывная память..."

Хочу, чтобы Вам понравилась Таруса.

Ариадна Эфрон

В своих воспоминаниях Евгения Владимировна не упомянула еще одну, последнюю, но уже "невстречу" с Ариадной Сергеевной. Уехав из Тарусы в Москву, она, через несколько дней, надеясь на лучшее, с желанием порадовать, поддержать Ариадну Сергеевну, отправила ей бандероль с книгой Марселя Пруста на французском языке зная, что Ариадна Сергеевна владела французским в совершенстве и ей будет приятнее читать книгу в подлиннике.

На два дня бандероль опоздала... и, уже через несколько дней, вернулась во Львов со служебной пометкой "Адресат умер". Ариадна Сергеевна Эфрон умерла 26 июля 1975 г.

Смотрю я на эти страшные два слова, на эту служебную пометку с почтовым штемпелем и - ком в горле застряет, душит, боль сжимает виски, мои вырывающиеся слова на лету замерзают, превращаясь в немой стон: "А - а - а!".

А Евгения Владимировна еще 29 лет - до конца дней своих - помнила и слышала голос Ариадны Сергеевны: