— А то как раз попьем молочка,- добавил дядя Андрей.

— Что?

— Молочка попьем, говорю.

— Ну да, конечно. Забежит корова,- канителься с соседями, выручай ее из-за кордона… Ладно,- сказал капитан ребятам,- можете идти.

Саша и Айно вышли на крыльцо.

Как же так? Саша отлично помнил, что накрепко привязал корову к березе «удавкой», или, как он называл этот узел, «двойной восьмеркой». Может быть, Айно? И вдруг ему показалось, что возле березы он не два раза веревку перевил, а всего один раз, и петлю-то затянул как будто совсем не на ту сторону. Сашу даже в пот ударило. Войдя в сени, он еще раз проверил себя, захлестнув веревочкой дверную ручку. Узел получился аккуратный и надежный, ошибки быть не могло. А может быть, и в самом деле ошибся? Выходило, что на заставе корову — и ту надо знать, как привязывать.

— Саш!..- тронула его за плечо Айно.- А Петровна ни вот столько никому не пожаловалась. Она сама хотела поймать Милку и привязать. Понимаешь?.. Никто б и не узнал, что мы ее плохо привязали.

— Я хорошо ее привязал. Ты не знаешь!
– сказал Саша.

— Ну, ладно, может, и не знаю,- согласилась Айно.

Они сели на бревно возле сарая. Саша принес чемодан и стал показывать свои богатства: планшетку, в которой отец носил боевую карту, а потом вместе с картой отдал дяде Андрею; полевую сумку, что подарила Нюра, в сумке — бронзовые якоря и пуговицы; конверт с «колорадским жуком»; кусок чугунной сковороды — пилить опилки для бенгальских огней; трубки для пистолетов и расклепанные в виде кинжалов огромные строительные гвозди.

Но все это не особенно нравилось Айно. Она вдруг быстро наклонилась и вытащила из сумки толстую тетрадку в картонном переплете. На обложке тетрадки был нарисован крейсер «Варяг», а под «Варягом» красовалась надпись: «Бортовой журнал».

Саша покраснел, как вареный рак, у него даже уши загорелись. Он хотел было схватить свой журнал, но Айно спасая добычу, села к нему боком и уже открыла первую страницу.

На первой странице была переписана песня «Варяг», а немного ниже собственное Сашино стихотворение:

Айно, конечно, поняла, кто был этот капитан. Послюнявив пальцы, она уже хотела перевернуть страницу.

— Там ничего нет! — поспешно выкрикнул Саша и, схватив тетрадь, сунул ее в полевую сумку.

Видно было, что Айно так и подмывало выхватить у Саши дневник и удрать с ним куда-нибудь подальше.

В это время во двор вышел Лузгин. Не мешая ребятам, он прошел к летней кухне и позвал Зозулю.

— Ну что, Степан, пойдем на сеновал спать? — предложил он.- Часика два отдохнем, потом всю ночь будем ходить…

— По заставе соскучились, товарищ старший лейтенант? — спросил Зозуля.

— Соскучился, брат, честное слово, соскучился,- ответил дядя Андрей.

Саша вскочил и, захватив сумку, побежал за ним.

— А мне можно на сеновал?- спросил он, боясь, что ему откажут.

— Ну что же, ради приезда можно,- согласился Лузгин.- С Нюрой договорись.

— Айно, я сейчас! — крикнул Саша и с разбегу влетел в комнату.

Огромный сеновал. Прямо над головой двускатная крыша, очертания которой теряются в полумраке. Под коньком крыши в углу отверстие,- виднеется белесое небо, узкой полоской блестит край черепицы.

Когда Нюра стелила им здесь постели, в это отверстие с тревожным писком вылетели две ласточки. Одна из них, как тень, проскользнула обратно, сделала круг, села на выступ балки и завертела головой, рассматривая пришельцев. Сейчас ни гнезда, ни ласточек не было видно. Саша прислушался. Темно и тихо. Внизу вздыхает и жует корова. Как будто мышь под сеном шуршит, поскрипывает флюгер ветродвигателя на бугре. Заскрипит и утихнет, потом опять заскрипит — жалобно, протяжно… Наверное, он так же скрипел, когда здесь были бои, когда столб, срубило снарядом и расщепленный пропеллер, зацепившись за железку, болтался на ветру.

Каким ты был, таким остался…- донеслось снизу из конюшни.

Видно, Цюра и ночует с лошадьми, все он там поет да с ними возится. Вот опять негромко:

— Но, пошел!..

Фырканье, топот ног. Ушли.

«Лошадей Цюра, наверное, погнал пастись, потому что днем их овода едят».

Отбросив полушубок и наполовину раскрывшись, Саша закинул руку под голову и лежал так несколько минут, прислушиваясь и неотступно глядя на светлый край черепицы, блестевший под коньком крыши.

Тихо…

С вечера он уснул, а когда дядя Андрей поднимался проверять наряды, проснулся, но через несколько минут задремал снова.

опять донеслось снизу.

«Цюра вернулся. Куда это он отвел лошадей?»

Темное пятно надвинулось на Сашу — это же старая сосна на гранитном наволоке! «Жав-жав-жав-жав»,- зашумело колесо машины по укатанной дороге, словно кто-то вертел китайскую вертушку вокруг насургученной палочки. Саша стал все глубже и глубже погружаться в теплую, пахнущую овчиной темноту.