«Может быть, эта просека и есть граница? А может, где-нибудь здесь пробирается нарушитель?»

Саша не знал, что до границы было еще далеко, что вышел он на старую просеку, которую вырубили в сорок первом году, подготавливая круговую оборону заставы. Ему казалось, что лес на той стороне какой-то особенный, какой бывает только на границе, и окопы с накатами из бревен — как на фронте, а помятая каска на пеньке, определенно не наша — немецкая, в виде котелка и с рогами.

Сердце стучало так сильно, что Саша еле переводил дух. Он сам не знал, то ли он запыхался от быстрого бега, то ли испугался, только руки и ноги так отяжелели, что он не мог ими шевельнуть.

С соседней елки сорвалась сорока, застрекотала на весь лес и с криком полетела через просеку. От неожиданности Саша вздрогнул и, прижавшись к земле, проследил за ее полетом, пока сорока не скрылась за деревьями.

«Была здесь и вдруг улетела за кордон! Значит, сорока теперь заграничная? А что она видит за кордоном, за просекой?»

Лежа ничком, он старался хоть что-нибудь рассмотреть сквозь редкие стебли травы. Все было тихо. Темнели стволы елок да краснела кора высоких сосен на опушке. Покачивались на ветру розовые гроздья иван-чая.

Саша вскочил и, отбежав в сторону от тропинки, замаскировался в густой высокой траве. Прячась за поваленным стволом старой березы, он выставил вперед самодельный пистолет и стал ждать. Но одно дело — обдумывать свои действия на сухом сеновале под теплым полушубком, а другое — вот здесь, одному в лесу, озябшему от росы, лежать в сырой траве, чувствуя коленками острые камни и влажный мох, лежать, не шевелясь, и каждую минуту ждать нарушителя. Саша, конечно, понимал, что нарушитель мог здесь и не пройти, но главное было не в этом,- главное было в том, сможет ли он выйти к границе, где, как он знал, ловит шпиона Лавров. Но раз он дал себе слово пойти,- слово он выполнил.

Готовый ко всему, лежал Саша в своей засаде и ждал.

— Ну-ка, вставай! — раздался совсем рядом властный окрик.

Вздрогнув, Саша выглянул из своего укрытия и увидел крупную матерую овчарку с оскаленной пастью. Собака, напрягшись, стояла перед ним, но смотрела скорее удивленно, чем враждебно. Вывалив язык, она тяжело дышала и, насторожив уши, наклоняла голову то на одну, то на другую сторону.

— Поднимайся, Саша, промокнешь!

Возле черемухового куста, вытирая платком пот со лба, стоял Лавров.

— Ну, что тут у тебя? — спокойно спросил он, словно проверял, как он сделал уроки.

Саша молчал. Лавров подошел к нему, отобрал пистолет, осмотрел его и сунул в карман.

— Так,- сказал он.- Маскировка — ничего, а пистолет отсырел, и сам весь мокрый. Давай на заставу!

— А шпиона поймали?

— Какого шпиона?

— Шакирзянов сказал: «Надо собаку: след!»

— Ну, таких следов у нас двадцать на день,- лоси прошли…

— А может быть, не лоси?..

— Ладно уж,- сказал старшина,- задержанным сопеть положено, а рассуждать не положено. Идем на заставу!

Саша обиженно замолчал.

Рекс, не обращая на них никакого внимания, отыскивал и жевал спелые ягоды земляники: он отлично разбирался в нарушителях.

Только когда они подошли к заставе, Лавров вернул Саше пистолет.

— Спрячь и больше не трогай,- приказал старшина.- С такими штуками у нас ходить не положено.

Саша сунул пистолет в карман, решив потом все-таки попробовать, стрельнет он или не стрельнет.

Капитан Рязанов и старший лейтенант были в комнате службы, в том самом домике, откуда вчера выходил дежурный открывать им ворота. Когда Лавров и Саша вошли в комнату, оба они стояли над широким и плоским ящиком — макетом участка заставы. Здесь было и озеро из стекла, и лес из зеленого мха, и тонкий стеклянный ручей среди камней и деревьев. По макету были расставлены сделанные из спичек пограничные вышки. Возле озера рассыпались игрушечные домики заставы, и через весь макет красным шнуром пролегла граница.

— Товарищ капитан,- доложил Лавров,- привел самовольщика — сидел в лесу, шпионов ловил…

— Как ловил? — не понял капитан.

— Ну, как ловил! — ответил Лавров.- Обыкновенно, как их ловят…

— А…- сказал капитан.- Ну, вот что,- повернулся он к Саше,- бегом переодеваться, а за самовольную отлучку- один наряд вне очереди. Так и запишете, старшина,- один вне очереди.

— Иди домой! — приказал дядя Андрей.

Саша, ни слова не говоря, вышел из комнаты. И капитан и старший лейтенант так на него смотрели,- хоть сквозь землю провалиться!

Из-за двери донесся голос старшего лейтенанта:

— Товарищи, никому ни слова — дело серьезное!

«Какой он хороший, дядя Андрей!» — подумал

Саша.

— Ну, наряд получить, я думаю, совсем серьезное дело,- отозвался капитан, и все трое неожиданно расхохотались.

— Какой же наряд ему давать? Вроде у нас это и не заведено,- спросил Лавров.

— А ты поставь его с Шакирзяновым сушилку топить. Наших солдат послушает, поймет, что к чему.

— Я, кажется, придумал,- сказал дядя Андрей.- Старшина, где у тебя…- дальше Саша уже не расслышал.