— Можешь идти, — ответил Эйхгорн, крутя в руках зеркало.

Им уже овладел зуд естествоиспытателя. Поразмыслив, он снова подышал на стекло и вывел на нем пальцем цифру «один». Немного подождал — ничего не произошло. Эйхгорн добавил еще одну единицу — и снова ничего. Третью… четвертую…

А потом он добавил пятую… и вот тут зеркало засветилось! Эйхгорн оказался прав — есть номера и меньше семизначных.

Номер 11111 принадлежал седоусому краснолицему мужику. В левой руке он, видимо, держал свое зеркало, а правой хлебал из миски нечто, похожее на борщ. При виде Эйхгорна он нахмурился, медленно положил ложку и принялся сверлить собеседника взглядом.

— Ты кто? — сипло спросил усач.

— А ты кто? — ответил Эйхгорн.

— Это ты мне зеркалишь, — сказал усач. — Представься или скройся в тумане.

Эйхгорн сжал губы в ниточку. Интересно, до кого же это он дозвонился? Явно непростой человек, раз такой красивый номер. Пять единиц… не семь даже, а пять.

Наверное, с этими зеркалами — как с аськой. Поначалу номера были короткими, потом на всех стало не хватать, и пошли более длинные. У Эйхгорна был один знакомый с аськой-шестизнаком — и он гордился этим сильнее, чем званием кандидата наук.

— Я, кажется, не туда попал, — вежливо ответил Эйхгорн. — Извини.

— Извини? — процедил усач. — Я ел. Ты прервал мою трапезу. И теперь просто говоришь «извини»?

— Да, я просто говорю «извини». Я по ошибке набрал не тот номер, и я за это извиняюсь. Чего ты еще от меня хочешь?

— Я хочу более убедительных извинений. Не просто вот этого снисходительного, брошенного свысока «извини».

— А может, мне еще на колени встать? — приподнял брови Эйхгорн.

— Это сделало бы твои извинения более убедительными, — кивнул усач.

— Знаешь что… — задумчиво произнес Эйхгорн. — Иди-ка ты в звезду. И сгори там.

Усач криво усмехнулся. Он медленно поднял руку и оттопырил палец — не средний, правда, а указательный.

— Смотри на мой палец, — тихо произнес он.

Эйхгорн посмотрел… и перед глазами что-то вспыхнуло. Его словно ударили в лоб кирпичом — так было больно. Не удержавшись на стуле, Эйхгорн рухнул, и еще добрую минуту просто валялся, держась за виски. Голова раскалывалась, все тело колотило, как электрошоком.

Когда он наконец сумел подняться, зеркало отражало уже только его собственное лицо.

Все еще трясущимися руками Эйхгорн протер очки. Его несказанно занимал вопрос — что тут сейчас произошло?

— Уверен, что существует какое-то рациональное объяснение, — включил диктофон Эйхгорн. — Однако на данный момент в голову приходит только одно, хотя и не очень правдоподобное. Я только что видел настоящего волшебника.

В самом деле — каким еще образом возможно объяснить этот трюк с пальцем? Экстрасенсорные способности, психокинез… это все просто другие названия волшебства. Ничего подобного на свете не существует… был абсолютно уверен Эйхгорн еще вчера.

Дальнозеркало он пока что запер в ящике, решив поэкспериментировать с ним позднее, когда соберет больше информации. Не стоит слишком лезть на рожон — мало ли кому еще он может дозвониться?

Убирая дальнозеркало, Эйхгорн обратил внимание на другие вещи в ящике. Поскольку он единственный запирался на ключ, Эйхгорн хранил там деньги — полученные в казне золотые регентеры. А кроме них — прочее барахло прежнего хозяина башни. Кубик Рубика и два кулона.

До этого Эйхгорн не придавал им значения, считая всего лишь игрушками, украшениями, сувенирами… как и дальнозеркало. Безделица, проявившая совершенно необъяснимые свойства.

Что если и остальные предметы были заперты не без причины?

Эйхгорн начал с кубика Рубика. Не желая больше просить помощи у пажа, он стал изучать странный предмет самостоятельно. Словно механик из басни Крылова, вертел и крутил его во все стороны, пожимал разные гвоздики и скобки.

Тщетно. Проклятая игрушка не желала раскрывать своего секрета… если он у нее вообще есть, конечно. Не исключено, что как раз это — просто священная реликвия или памятный предмет. А может, ценное произведение искусства — картинки-миниатюры выписаны довольно неплохо.

Может, их нужно выстроить в определенном порядке? Но здесь пятьдесят четыре грани, и все свободно вращаются. Существует более сорока трех квинтиллионов возможных позиций — при этом никакой логики в расположении миниатюр не прослеживается.

Или, может, нужно сопроводить процесс кодовым словом? Коснуться определенных граней, произнести пароль…

Но откуда же Эйхгорну его знать?

Отчаявшись найти разгадку, Эйхгорн переключился на кулоны. Две штуки, на вид самые обыкновенные. На одном изображена какая-то птица, другой — каплевидный кусочек агата.