Иные сны повествовали о делах военно-морских, к коим великий князь в силу занимаемой должности был прямо причастен. Однако же и в этих снах радостного было мало. Они показывали войну. Войну отнюдь не прямо сейчас и даже не при жизни Константина Николаевича. Но, увы, в этой войне Россия терпела поражение.

Эти сны уже отличались неким разнообразием. В них был и безнадежный бой одного русского крейсера против шестерки вражеских с последующим затоплением израненного, но не сдавшегося врагу героического корабля. И не менее драматичное противостояние трех больших русских крейсеров с бортовой артиллерией четырем двухбашенным броненосным кораблям и двум легким крейсерам противника, заканчивающееся гибелью одного и тяжелыми повреждениями двух оставшихся кораблей под Андреевским флагом. И потеря на мине броненосца с одним из российских адмиралов. И смерть на мостике от вражеского снаряда уже другого адмирала, смешавшая ряды русской эскадры и не давшая ей прорваться сквозь боевые порядки врага. И бесславная гибель остатков этой эскадры на рейде далекого порта под снарядами осадной артиллерии. И совсем уж трагичный финал рисуемой воображением военно-морской драмы, когда разношерстные, буквально с бору по сосенке собранные в поход корабли другой российской эскадры чуть ли не пачками шли на дно от шквального огня вражеских броненосцев и щедро расходуемых неприятельскими миноносками самодвижущихся мин. И пленение почти не понесшим в этом бою урона врагом сразу двух русских адмиралов (не говоря уже о четырех броненосцах).*

*Справочно:

Описаны реальные события Русско-японской войны 1904-1905 гг.
– соответственно бой "Варяга" на рейде Чемульпо, сражение Владивостокского отряда крейсеров с эскадрой Камимуры и потопление "Рюрика", гибель на мине под Порт-Артуром броненосца "Петропавловск" с адмиралом С.О.Макаровым на борту, бой в Желтом море и гибель адмирала В.К.Витгефта, заключительный этап осады Порт-Артура и расстрел японцами в порт-артурской гавани остатков 1-й Тихоокеанской эскадры, Цусимское сражение и сдача в плен адмиралов З.П.Рожественского и Н.И.Небогатова с остатками 2-й Тихоокеанской эскадры.

Видимо, в силу того, что великий князь был старым мореманом, воображение в основном подсовывало ему картины морских баталий. Однако даже нечастых сновидческих экскурсов в армейскую, а не флотскую епархию хватало для понимания, что и в сухопутных сражениях той грядущей войны дела у России шли ой как небезоблачно.

Во снах эта злосчастная проигранная война становилась одной из причин еще больших потрясений для государства Российского. Страшно сказать, итогом виделась, ни много ни мало, революция и гибель монархии! Не выдерживая такого потрясения всех и всяких устоев, пускай и невсамделишного, Константин Николаевич не раз просыпался в холодном поту, благодаря Бога за то, что это всего лишь сны.

А между тем сны - хотя вернее было бы именовать их кошмарами - и не думали оставлять великого князя, становясь раз от раза все нагляднее и обрастая новыми подробностями. Посему, промаявшись с оным непотребством весь август и половину сентября, Константин Николаевич обратился к врачам за успокоительным. Однако ни валериана с пустырником, ни более сильные средства, прописанные эскулапами, эффекта не возымели - и сны продолжались.

В некотором смятении духа великий князь испросил помощи в избавлении от этих les rЙves terribles* у своего духовника. Но ни исповедь с причастием, ни возносимые святым отцом молитвы и свечи, возжигаемые в храмах во избавление от напасти, ни пожертвования с той же целью на богоугодные дела сколь-нибудь позитивных изменений опять-таки не принесли.

*Справочно:

Ужасных снов (франц. яз.). Изученные автором образцы личной переписки Константина Николаевича показали, что он был не чужд использования в ней франкоязычных терминов. Вполне мог князь и свои видения поименовать на французский манер.

Константина Николаевича это всерьез озадачило. Мог ли минорный лад этих снов, помноженный на их реалистичность, предупреждать князя, а через него - и всю Россию, о чем-то недобром? Конечно, толкование сновидений и столоверчение церковь не одобряет, почитая это бесовским занятием. Но если сны и взаправду являются предупреждением о грядущих бедах, угрожающих его родине, то грех обращения к спиритизму для подтверждения своих опасений он уж как-нибудь сумеет отмолить.

Опыт общения с оккультными знаниям у князя уже имелся стараниями госпожи Анненковой*, фрейлины его "казенной" жены. Однако Мария Сергеевна Анненкова давно пребывала за пределами страны, отправленная в почетную ссылку, и на ее помощь в организации спиритического сеанса рассчитывать не приходилось. Да и сам великий князь, отнюдь не желая прослыть душевнобольным в кругу придворных сплетников, мог обратиться за содействием в столь щекотливом деле лишь к человеку, которого хорошо знал - а именно к собственной супруге, тоже не избежавшей увлечения мистицизмом.

*Справочно:

Мария Сергеевна Анненкова (1837– 1924) - фрейлина"официальной" супруги Константина Николаевича, великой княгини Александры Иосифовны, которая увлекалась спиритизмоми сумела, по свидетельству другой фрейлины, А.Ф.Тютчевой, втянуть в свои магнетические сеансы и саму великую княгиню (пристрастившуюся к ним столь сильно, что дело чуть не закончилось умственным расстройством), и ее мужа. В 1856 году была фактически выслана из страны за границу императрицей Марией Александровной.

Как потом говорили злые языки, когда часть сей истории выплыла-таки наружу, в дальнейшем развитии событий слишком многое указывало на то, что Александра Иосифовна, вынужденная до сей поры по просьбе супруга "соблюдать приличия"* и фактически закрывать глаза на его любовные похождения, просто воспользовалась удачным моментом для того, чтобы попытаться отвадить мужа от более молодой и удачливой соперницы. И, хотя особого ума молва ей не приписывала, смогла в этом до определенной степени преуспеть.