Маркус приехал в Германию с советским паспортом. После образования ГДР он отказался от советского гражданства и получил немецкие документы. Он рассчитывал поехать в Москву корреспондентом радио — Фридрих Вольф в феврале 1947 года писал об этом Всеволоду Вишневскому. А в начале ноября 1949 года Маркус неожиданно вернулся в Москву — в качестве советника только что открывшегося посольства ГДР.

Он вырос в советской столице, свободно говорил по-русски, был сыном знаменитого отца, и его ценило партийное руководство. Этого было достаточно. Отсутствие дипломатического опыта значения не имело. Посольскую резиденцию устроили в гостинице «Метрополь». Вольф получил служебный кабинет и жилую комнату с огромной кроватью под балдахином.

Седьмого ноября 1949 года во время парада на Красной площади Маркус Вольф удостоился высокой чести стоять на трибуне Мавзолея вместе с высшими советскими руководителями и немногочисленными посланцами братских социалистических стран.

В феврале 1950 года, заменяя посла, он пришел на прием, устроенный в парадном зале гостиницы «Метрополь» в честь приехавшего в Советский Союз вождя китайских коммунистов Мао Цзэдуна.

«Гул голосов в зале внезапно стих, — вспоминал Маркус Вольф. — Я обернулся и увидел Сталина. Меня поразил его маленький рост. Такой же неожиданностью оказалась для меня его лысина, похожая на тонзуру. И то и другое разительно противоречило образу „вождя“, который создавался в фильмах и на картинах».

Вольф во все глаза разглядывал Сталина и Мао Цзэдуна: «На последовавшем затем ужине я пытался запомнить каждое слово этих полубогов».

Дипломатия становилась семейной профессией. Драматург Фридрих Вольф неожиданно отправился послом в Польшу. Его жена Эльза 20 ноября 1950 года писала из Варшавы старой подруге: «Уже девять месяцев мы живем в Варшаве. Вольф очень много работает, сотрудников не хватает… Мои мальчики в Москве. Миша перевез туда и семью (его сыну четыре года, дочке — год)… Эмма теперь учится в университете, заочно изучает русский язык и литературу. У них большая квартира, очень ненадежная домработница. С Кони я созваниваюсь каждую неделю. Он с большим желанием учится на втором курсе Института кинематографии».

В отличие от Маркуса Конрад Вольф не пожелал работать в аппарате. Он даже не хотел оставаться на немецкой земле. Плохо себя чувствовал среди немцев, которые не понимали своей вины. В декабре 1946 года Кони демобилизовался в звании старшего лейтенанта. Работал в Доме культуры СССР в Берлине. Окончил вечернюю школу для советских военных в Карлсхорсте, где разместился штаб оккупационной администрации, и получил аттестат зрелости, необходимый для поступления в высшее учебное заведение. Отослал документы во ВГИК на режиссерское отделение. Он мечтал учиться и добился своего. В 1949 году он был принят на курс Сергея Аполлинариевича Герасимова.

«Как у тебя дела, Кони? — писал ему отец из Берлина. — Как сдал экзамены? Через три-четыре года я на тебя рассчитываю всерьез. А до тех пор надеюсь передать дипломатический скипетр в руки что помоложе и вернуться к своим привычным занятиям. Дела в нашем кинематографе и театре требуют полного пересмотра».

Сердечная улыбка и лоб мыслителя — таким Конрада запомнили московские друзья.

«Среди новичков был и немец Кони, — вспоминал годы во ВГИКе один болгарский кинематографист. — Я сказал — немец, да тогда он был более русским, чем немецким парнем, этот гвардии старший лейтенант Конрад Фридрихович Вольф… Сам Кони еще не знал, кто он — русский или немец, обрусевший немец или онемеченный русский… Мы имели счастье прикоснуться к великому Эйзенштейну и, увы, вскоре склониться у его гроба. Мы с опьянением слушали блистательного Михаила Ильича Ромма… Я не стану перечислять великую плеяду вгиковских мастеров и незабываемых учителей, тогдашних повелителей нашей будущей судьбы».

Первый фильм Конрад Вольф снял по роману Эммануила Генриховича Казакевича «Весна на Одере», удостоенному Сталинской премии. С автором повести они были знакомы по службе в 47-й армии. Казакевич из-за сильной близорукости был признан негодным к военной службе. Но он ушел в народное ополчение и всю войну служил в разведке. Получил четыре ордена, написал пронзительную повесть «Звезда», дважды экранизированную.

«Весна на Одере» — не лучшее произведение Казакевича. Вообще-то книга писалась о Георгии Константиновиче Жукове. Когда рукопись была готова, маршал оказался в опале, и автору пришлось переписать многие страницы. Главный герой из командующего фронтом превратился в политработника, члена военного совета. Но именно этот роман удостоился Сталинской премии.

В 1958 году Конрад Вольф уже на берлинской студии ДЕФА снял очень достойный фильм «Звезды», в котором впервые в кинематографе социалистических стран рассказал о холокосте. Он получил за эту ленту Гран-при Каннского кинофестиваля. Фильм поведал о трагической истории македонских евреев. В 1943 году их депортировали из Пиринской Македонии и передали немцам, они были уничтожены в Треблинке.

«В первый раз я увидел Конрада Вольфа во ВГИКе, в актовом зале, в 1959-м, когда привезли фильм „Звезды“, — вспоминал директор Государственного центрального музея кино Наум Клейман. — Был полный зал. Сегодня этот фильм кажется чуть более наивным, чем тогда. Я слышал однажды, что Вольф привнес русскую душевность в немецкий кинематограф… Смешно говорить о нации Гельдерлина и Гофмана, что у нее не было понятия души. Но от нас у Конрада Вольфа особая лирическая интонация, которая, может быть, была присуща советскому кино тридцатых годов».

Сводная сестра Маркуса и Конрада несколько лет провела в ссылке. Эльза Вольф писала подруге и о печальной судьбе дочери ее мужа от другой женщины: «Ленушка живет теперь совершенно самостоятельно в Караганде. В прошлом году ее послали к матери. Она работает на заводе чертежницей и заканчивает одновременно 10-й класс. Судьба обошлась с ней довольно жестоко: она неожиданно была вырвана из спокойной жизни у Лавреневых, частично по собственной вине. Но я думаю, это пойдет ей на пользу и она еще станет полезным человеком. Кони с ней переписывается, она к нему очень привязана. Мы помогаем ей, сколько можем».