— Мы служим в аппарате госбезопасности демократической республики. Слово «жид» (так чехи называли евреев) оскорбительно. Поэтому пишем «сионист».

Артур Лондон пытался объяснить малограмотному следователю, что «сионист» — термин политический, а не этнический. Следователь ответил, что это неправда:

— Мне так сказали писать. В Советском Союзе слово «жид» тоже запрещено. Там пишут «сионист».

Президент Чехословакии Клемент Готвальд публично заявил:

— В ходе следствия и во время процесса антигосударственного заговорщического центра был вскрыт новый канал, по которому предательство и шпионаж проникают в коммунистическую партию. Это — сионизм.

Отныне под словом «сионизм» имелось в виду не стремление евреев уехать в Палестину, а то, что нацисты называли «мировым еврейством». Слова руководителя социалистической Чехословакии означали, что любой еврей может быть назван сионистом, а следовательно, предателем и шпионом.

В Восточной Германии антисемитизм не был в ходу — слишком памятны были нацистские времена. Но если ФРГ признала Израиль, ГДР этого не сделала. Член политбюро ЦК СЕПГ Пауль Меркер, ветеран партии и соратник Эрнста Тельмана, считал, что немецким евреям следует компенсировать их страдания, признать евреев национальным меньшинством и тем самым хотя бы в малой степени снять с себя ответственность за дикий антисемитизм времен третьего рейха. Товарищи с ним не согласились: «Меркер хочет раздать имущество немецкого народа и укрепить сионистско-капиталистический Израиль».

Пауля Меркера исключили из политбюро, 1 декабря 1952 года арестовали и судили как «французского шпиона» (после прихода нацистов к власти он эмигрировал во Францию). В партийном и государственном аппарате началась проверка «товарищей еврейского происхождения». Среди немногих оставшихся в ГДР евреев подбирали подходящие жертвы для большого судебного процесса, как в Праге. Даже такой хладнокровный человек, как Маркус Вольф, ощущал в душе холодок, читая материалы процесса над Сланским.

В Праге 11 подсудимых приговорили к смертной казни, троих — к пожизненному тюремному заключению. 3 декабря 1952 года приговор привели в исполнение. Рудольфа Сланского, Бедржиха Геминдера и других, кого Вольф хорошо знал, повесили. Трупы казненных сожгли. Советники — офицеры из советского Министерства госбезопасности — собрали пепел в мешок из-под картофеля, выехали из Праги и высыпали его на дорогу. В ГДР повторить акцию чехословацких товарищей не успели — Сталин умер.

Маркус Вольф использовал уникальную возможность заслать как можно больше агентов в Западную Германию вместе с потоком людей, покидавших ГДР. Вольф отправлял на Запад под видом беженцев молодых парней и девушек, которые не вызывали ни малейшего подозрения в ФРГ. Начальник разведки не торопил своих людей. У них были годы, чтобы прижиться и найти подходящее место. Только после этого они начинали работать на Вольфа.

Переброской ведал 6-й отдел Главного управления разведки. Там готовились практически идеальные документы. Как правило, засылаемым на Запад выдавали документы жертв воздушных налетов союзников на Дрезден, потому что многие погибшие — беженцы — не попали в список. Но существовала опасность, что реальный владелец документов выжил и преспокойно живет в ФРГ. Вольфу пришла в голову идея воспользоваться нацистской программой «Лебенсборн».

Еще до войны, в декабре 1935 года, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер основал организацию под названием «Лебенсборн» (в переводе с немецкого — «Источник жизни»). Это не были дома свиданий, как принято считать, а приюты для внебрачных «нордических» детей, рожденных преимущественно от эсэсовцев. В Германии рождаемость падала, как и в других европейских странах. Это компенсировалось сокращением детской смертности, но нацисты говорили о «вымирании нации». Они призывали женщин отдать себя семье, рождению детей и рейху.

— Самое важное, что женщина может сделать для общества, — говорил заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс, — это подарить расово полноценного ребенка, необходимого для выживания нации.

Нацисты запретили продажу контрацептивных средств и закрыли центры планирования семьи. Аборт считался преступлением. В приюты «Лебенсборн» могли обращаться одинокие беременные женщины или молодые матери, которым некуда было деваться и которые не могли или не хотели в одиночку растить ребенка. Ведало программой Главное управление СС по делам расы и поселений. Специалисты главка проверяли родословную отца и матери. Если они соответствовали расовым стандартам, детей принимали в приют. Потом младенцев передавали в эсэсовские семьи на воспитание…

Теперь по указанию Вольфа голубоглазые блондины поехали на Запад и по найденным в нацистских архивах спискам стали искать реальных матерей, которые во время войны действительно отдали новорожденных детей в приюты СС. И со слезами счастья на глазах говорили этим женщинам:

— Я твой сын (или дочь).

Это открывало разведчикам надежный путь для легализации на Западе.

«Федеративная Республика представляла для восточных спецслужб идеальную оперативную базу, ибо каждого немца, который прибывал к нам из ГДР, мы рассматривали как соотечественника, — рассказывал западногерманский дипломат Андреас Майер-Ландрут. — Поэтому разведка ГДР, руководимая Маркусом Вольфом, внедряла агентов обоих полов и пристраивала их на разные должности».

Целый отдел занимался созданием легенды для агента. Одну женщину, переправленную в ФРГ, выдавали за бывшую парикмахершу. Это был реальный человек, она лежала в психиатрической больнице в ГДР. Офицеры госбезопасности отвечали за то, чтобы она не выздоровела и не покинула клинику.

Нелегалов учили передаче и приему радиограмм, шифровке и дешифровке. Появились сравнительно небольшие передатчики и приемники размером с пачку сигарет. Такие передачи длились несколько секунд, и никто не был пойман во время сеанса связи. Но ударом для Вольфа станет расшифровка западными немцами радиограмм Главного управления, отправленных до 1961 года. В результате будет разоблачен один из самых его успешных агентов….