Слава и Семён переглянулись. Настасья скрестила руки на груди.

– Погодите, – сказала Таня, – но мы ведь ещё не дали своего согласия. Не подписали никакого договора… ничего. Может быть, мы не хотим всего этого! Может быть, мы откажемся.

– Ага, конечно, – Евгена явно не обрадовала такая перспектива. – Если хочешь, отказывайся. Я, например, не прочь стать магом.

– А если серьёзно, – спросила Мария у Сильфиды. – Мы должны дать что-то типа официального согласия? Или как? И есть ли у нас право отказаться?

– Конечно, вы имеете право отказаться, – пожала плечами Сильфида. – До тех пор, пока вы не принесли клятву в Кольце Судеб, у каждого из вас есть шанс сделать свой шаг назад. Хотя, я очень надеюсь, что никто из вас не станет этого делать.

– Что ещё за Кольцо Судеб? – настороженно спросил Семён.

– Дело в том, что я не могу вас посвятить во все подробности этой стороны вопроса ввиду того, что существует небольшая вероятность вашего отказа. Непосвящённые не должны об этом знать. Могу лишь сказать, что это… некое место, где вы принесёте клятву защищать этот мир. В том случае, конечно, если все вы согласитесь.

– А если кто-то захочет, а кто-то – нет? – растерянно произнесла Таня.

– Да, а что с нами будет, если мы откажемся? – Евгену уже явно не терпелось стать полноценным магом.

– Дело в том, что решение о согласии или отказе вы должны принять сообща, – пояснила Сильфида. – Нельзя сделать так, чтобы согласились только один или два человека. В этом весь смысл тайного братства. Если сейчас вы откажетесь, то уже через несколько дней ваши способности просто исчезнут, а всё, что произошло сегодня ночью – сотрется из вашей памяти. Но вы ведь друзья… так что, я думаю, единогласный выбор вам будет сделать не так уж и трудно.

– Нам нужно сделать его прямо сейчас? – вздохнул Антон.

– Нет, это не настолько срочно, – заметила Сильфида. – У вас будет в запасе несколько часов.

– Нам нужно как следует обдумать ваши слова, – сказала Настасья.

– Думайте, но не слишком долго. Я приду за окончательным ответом ещё до наступления следующей ночи.

Сильфида резко поднялась с кресла и направилась в коридор. Полы её бледно-синего платья печально зашуршали по цветному ковру. Старые друзья смотрели друг на друга, словно находясь в некоем оцепенении, пока Машка не встала, и молча не проследовала за ней. Не слышно было, чтобы щёлкнул замок, и спустя мгновение Малиновская снова вернулась в комнату.

– Ушла, – немного растерянно произнесла она. – Прямо сквозь дверь…

Наступившее вслед за этим молчание показалось ей немного зловещим.

Солнце ласково светило в окно, заливая своим тёплым светом всю комнату и творящийся в ней беспорядок. Через приоткрытую форточку доносились звуки проснувшегося города. Мария открыла глаза и смотрела, как на её бело-зелёных обоях играют в догонялки солнечные зайчики. Было тепло, хорошо, и очень спокойно.

Пока она ни о чём не думала, но где-то рядом, на самом пороге сознания, уже начинали скапливаться мысли, и до неё медленно, как мягко падающие лепестки роз, начали доноситься события прошедшей ночи. Машка как следует зажмурила глаза, потом снова открыла их, и это как будто помогло ей понять – нет, всё то, что произошло вчера – это не сон, это самая что ни на есть настоящая реальность, и всё действительно произошло, и произошло именно с ней: загадочные гости в кафе, разговор на лавочке и находка монеты, произошедшие вслед за этим странные вещи и после – завершивший всё не менее чудной разговор.

Им нужно дать ответ. Сегодня. До захода солнца. Глобальность принятия этого решения немного пугала.

Машка вылезла из-под одеяла и подошла к окну, раздвинув занавески. Прямо внизу родной дворик, детский сад и спортивный комплекс. Сразу за ними – дорога и огромный, раскинувший своё ярко-зелёное покрывало Измайловский парк. Где-то далеко за ним, скорее ощутимым, чем видимым контуром, вставали высотные дома, построенные за Кольцевой.

Немного ближе, прямо за лесным холмом парка, там, где улица делала заметный изгиб вправо, были видны железнодорожные пути московского метро. Израненная городская земля вбирала их в себя, образуя тоннель, пожирая бесконечные синие гусеницы электропоездов. По обочинам пути росли чахлые деревца. Половина веток едва зеленела в мерцающем утреннем воздухе, а часть из них была отпилена и свалена здесь же, чтобы не мешать движению составов. Дальше продолжался эдакий полулес, который постепенно переходил в газон, а за ним – новое городское шоссе, гул от которого не прекращался ни днём, ни ночью, и долетал даже сюда.

Мария часто любовалась на эту магистраль в глубоких сумерках: глядя на дорогу сверху, можно было отчётливо разглядеть две полосы – светло-жёлтую – это двигавшиеся навстречу машины, и ярко-красную – это были задние огни всё тех же автомобилей. Когда над городом висела тёмно-серая кисея дождя, то огоньки сливались в единые жёлто-красные полосы, толкались и налезали друг на друга, пока совсем не исчезали в густом тумане.

– Машуль, ты уже проснулась? – послышался голос за дверью.