Сумрачный полумрак не давал оценить размеры подземного сооружения, но, кажется, здесь совершенно не было ни колонн, ни подпорок – всего того, что должно было бы держать могучие своды. Самого потолка тоже не было видно, и можно было лишь догадываться о наличии либо отсутствии балок и перекрытий, которые, по идее, должны были поддерживать этот немыслимый вес скал. Марии как-то не пришло в голову, что здесь может быть замешана древняя магия дварфов.

В тех местах, где сквозь толщу гор были прорезаны световые колодцы, на пол струились столпы неяркого света, в котором летала еле заметная многовековая пыль, и тогда глаз начинал различать бесконечно убегающие вдаль ряды внушительных каменных постаментов, походивших на тумбы с громоздкими, приплюснутыми столешницами. У Малиновской закралось странное чувство, что всё это сооружение скорее напоминает гробницу, чем королевские покои. Антон, по-видимому, подумал о том же.

– Да это не царские чертоги, это просто склеп какой-то! – неуверенно пробормотал он.

– Так и есть, – ответил ему Флавиус. – Король Дварфов охраняет вечный сон своих стражников, и горе тому, кто осмелится потревожить его попусту!

После этих слов становилось жутковато. Все они продолжали медленно перемещаться между каменными, геометрически правильными рядами древних гробниц, их окружала ватная тишина и пустота, и лишь звуки их мерного дыхания и осторожных шагов нарушали покой, который соткала здесь для себя сама Вечность.

Прямо впереди них показалось очередное бледное световое пятно – каменная шахта над ним скупо пропускала поверхностный свет. Посреди этого пятна на высоких ступенях стоял массивный каменный трон – его спинка походила на развернутый павлиний хвост, украшенный разноцветными драгоценными каменьями, в основном, изумрудами, ибо они – излюбленные камни дварфов. Горные дварфы любят их более всего на свете, считая изумруды священными. Точно так же были украшены и подлокотники, но некоторые из внутренних чаш, в которых должны были крепиться камни, оказались пусты; и все покрывал толстый слой пыли.

На троне сидел, не шелохнувшись, увенчанный короной и облаченный в мантию казавшийся каменным величественный дварф – было совершенно непонятно, живое это существо или нет. По правую руку от него, опираясь на подлокотник, стояла устрашающего вида двуручная секира – и уж её-то лезвия точно были настоящими. Мария начала присматриваться к королю, к деталям его одежды, к лицу, абсолютно лишенному каких бы то ни было эмоций, и ей почудилось, что это, скорее, искусно высеченная статуя, нежели живой дварф. Он не шелохнулся, когда они подошли ближе, не повернул своей головы; он вообще не проявлял никаких признаков жизни, и богатое убранство его одеяния также было покрыто толстым слоем подземной пыли. Но где же тогда прячется настоящий Король Дварфов, и почему он не встречает пришедших к нему гостей, как и положено любому королю, а вместо себя посадил на трон каменного истукана?

Внезапно Маша поняла, что вот уже несколько минут подряд она различает не только шорох собственных шагов и шагов своих друзей. Даже будучи все вместе, они не могли топотать так, словно целое войско! Она была слишком увлечена разглядыванием трона и каменного дварфа, её бдительность на миг ослабла, она отвлеклась, а теперь с некоторым неприятным удивлением Мария обнаружила, что Флавиус, Сильфида и её друзья более не одни здесь.

Безмолвные, едва различимые в полумраке меж каменных постаментов и ощущаемые своим присутствием лишь потому, что их было слишком много – со всех сторон их окружали темные фигуры дварфов. Они ничего не говорили, и – как надеялась Маша – не собирались нападать, просто очень медленно смыкая вокруг них кольцо своей зловещей тишины. Было что-то жуткое в том, как они неторопливо обступали их со всех сторон, отрезая любые пути к отступлению, и шелест от сотен шаркающих ног был похож на некое копошение невидимых полчищ мышей и крыс.

– Зажгите магические сферы, – абсолютно спокойно попросил друзей Флавиус.

Все моментально повиновались, сотворив в своих ладонях разноцветные светящиеся шары – в подземелье мгновенно стало гораздо светлее. Дварфы перестали наступать и остановились, окружив их со всех сторон плотной стеной.

– Можете и дальше хранить свои несметные сокровища – они нам ни к чему, – обратился к ним Флавиус. – Мы пришли к Ивонну.

Неизменная зловещая тишина была ему ответом.

– Очнись, Король Королей! – воскликнула Сильфида, глядя на статую на каменном троне. – Ты слишком долго спал. Мы привели тебе новый Авалон!

Абсолютное безмолвие окутало величественные чертоги, несколько поразительно долгих секунд ничего не происходило – Малиновская даже слышала, как отчетливо и неестественно громко колотится в груди её сердце, все набирая частоту ударов. И тут световой столп над троном сделался шире и ярче, будто колодец, вырубленный в скале, внезапно разросся, а вслед за тем каменная статуя, восседающая на троне, широко открыла глаза. Маша даже ахнула от неожиданности. Каменные веки несколько раз моргнули, глазницы начали поворачиваться из стороны в сторону, осматривая чертог, и, наконец, остановились на новоприбывших. Могучая рука медленно, словно ползущая змея, двинулась вперед по подлокотнику, при этом во все стороны посыпалась пыль и какой-то мелкий песок, а затем, согнувшись в локте, потянулась к двуручной секире, издавая при этом странные звуки – было похоже, как будто огромные гранитные блоки перетираются между собой. Король приложил некоторое усилие, согнувшись в пояснице – видимо, это движение далось ему с трудом – и, подхватив свое устрашающее оружие, выпрямился во весь рост и глубоко вздохнул. Каменная грудь при этом расправилась, с его плеч и облачения продолжали сыпаться песчинки, а его крепкая фигура словно начала вновь обретать выцветшие за долгие, бессчетные годы сидения в подземелье краски. Как будто на запылившийся, забытый в давнем хранилище старый доспех плеснули ведром чистой воды, отмыли его, очистили – и вот он уже засиял, как только что откованный в кузнице. Король Дварфов уже совсем не походил на каменную статую – неведомое волшебство оживило его: пыль с одежд исчезла, лицо приобрело телесный оттенок, а корона, увенчанная изумрудами, засверкала, переливаясь, в сумрачном полумраке подгорного зала. Длинная мантия, в которую он был укутан, превратилась из песочно-желтой в светло-зеленоватую.

– Хом-хм! – прогремел Король, осматриваясь по сторонам.

Дварфы, заполонившие собою всё свободное пространство, стоящие во всех проходах между мраморными постаментами, закричали и затопали, радостно приветствуя своего Повелителя. Король медленно поднял руку, и гомон и крики его подданных разом смолкли.

– Мир вам, достопочтенный Флавиус и достопочтенная Сильфида! – громко произнес он. Его громовой голос, несмотря на невысокий рост, был похож на рокот камнепада в вышине горных вершин. – Рад видеть вас здесь.