Валет чуть поворчал и, не доходя до людей десятка метров, свернул к ольховому кустику, лег и подобрался, как для прыжка.

— Здорово, мужичок-тундровичок, — поднялся от огня человек в цигейковом костюме. — Садись, рассказывай куда-откуда топаешь, а мы чаек сообразим и к нему кое-что отыщем, как положено по тундровым законам-обычаям. Гаврилыч, мастеришь?

— А як же! — Человек в бараньем кожухе выложил на крышку ящика консервную банку с мясом, соленые, в пупырышках, огурчики, сухую колбасу. Затем вытянул из ящика темную большую бутылку портвейна с залитым сургучом горлом.

— О це гусь прозывается, хе-хе-хе! — Он подкинул бутылку, поймал и посмеялся. — Ну и распотрошим его со свиданьицем.

— Не надо, — сказал Егор и вдобавок отрицательно покачал головой. — Не буду я пить. Да и сыт.

— С дороги не принять? — удивился Гаврилыч. — С дороги — да сыт?! Як же так? Не-е…

— Оставь его, Гаврилыч, — человек в цигейке усмехнулся.

Подошел третий, с чайником в руке, на которой между большим и указательным пальцами синела корявая наколка: «Женя». Глянул на Егора исподлобья, кивнул и стал прилаживать чайник.

— Так ты, мужичок-тундровичок, объясни, откуда и луда путь держишь, — сказал человек в цигейке. — Поведай свои маршруты.

В голосе его Егор уловил и насмешку и напряжение. Знает, что ли? Откуда? Ну да пусть.

— А за вами иду третий день, — сказал Егор. — От Гольцовой ямы. Охотник я, промысловик. И еще инспектор рыбнадзора, — он полез в карман рюкзака, достал удостоверение внештатника. — Вот документ.

Человек в цигейке взял удостоверение, раскрыл и держал, долго, даже шевелил губами. Но Егор видел, что он не читает, а лихорадочно думает. Прикидывает выход и намечает манеру поведения. Ну-ну. А Гаврилыч растопырил мясистые губы, даже нос у него как-то приподнялся вверх вместе с толстыми щеками. А лицо налилось краснотой. Ишь как напрягся. Тоже вроде думает. Но у него мысль иная: не может в толк взять, как это так — предложили человеку стакан, а он отказался. Дивное дело, небывалый, видно, для него случай.

А выражение на лице Жени показалось Егору непонятным. Вроде блуждает на нем какая-то потаенная улыбка. Словно весело парню, но веселье он скрывает. Чего бы ему веселиться? Не может поверить, что попал в нехороший переплет, где дел за компанией набралось не только на рубли, но и на сроки? Думает, наскочил на дорожное приключеньице с распитием умиротворяющего пузырька по окончании? Ну, пока мешать не будем, пусть тоже думает. Думать завсегда полезно, поводят мысли по различным закоулкам и, глядишь, выведут на нужную тропку.

А тот, в цигейковом костюме, все держал удостоверение. По лицу видно, что знает пункты, которые ему предъявят. И не только в инспекции, но и в прокуратуре… Ладно, мешать не будем. Глянем пока вокруг…

Егор повернулся и пошел вдоль берега. Валет бесшумно пристроился сзади.

— Иди, — сказал Егор, и пес побежал вперед, в сторону большого черного пятна на песчаном рыжем бугре, метрах в ста от стоянки. Бугор был изрыт норами евражек. Но ни один из зверьков почему-то не встретил пса и охотника предупреждающим чвириканьем. Что, и тут беда?

Пятно оказалось обширной гарью. Резко запахло сожженным бензином, Валет зачихал. Это-то зачем? Егор наклонился. Норы, насколько проглядывались внутрь, были выжжены. Люди лили бензин внутрь и поджигали. Зачем?! Егор пошел по бугру. Он был пуст, истоптан сапогами. Охотник сказал Валету:

— Давай, ищи хозяев.

Тот махнул хвостом и забегал, морща нос и фыркая. Может, успели убежать? Вон еще бугры, не так и далеко… Но Валет гавкнул в одном месте, потом в другом. Всего нашли девять обгорелых тушек… Ах, растуды вашу… Нет, так нельзя. Спокойней, Михалыч, не разменивай дело на нервотрепку. Иди-ка на бережок да сядь-посиди у зеленой воды Паляваама…

Через полчаса охотник вернулся обратно, посмотрел. Привычной желтой жестянки сбоку, под дверью, не было. Обычный трюк браконьеров: съехал с трассы и за ближайшим бугром снимай номер. ГАИ в тундру работать не ездит. А всяким любопытствующим зацепиться взглядом и не за что. Хорошо, тут сам нарушитель «пронумерован» — Женя. По такому «номеру» в районе найти несложно. Да и жестянка где-нибудь в кузове лежит, буду досматривать — найдется. А что, кстати, с машиной?

Егор шагнул в воду. Женя отделился от группы и пошел к нему. Валет молча закрыл дорогу, даже зубов не показал. Просто прошел к воде, развернулся навстречу человеку и стал равнодушно смотреть в сторону. Женя сделал еще несколько шагов. Тогда Валет склонил к земле шею, а морду по-волчьи вытянул вперед. Хозяин его матери рассказывал Егору, что гуляла она всегда в тундре, три недели не появлялась в поселке и поселковых псов с собой не уводила. Да, много легенд ходило о матери Валета.

— Пусти, Валя, — сказал Егор.

Валет, не меняя стойки, молча отодвинулся в сторону. Женя, сильно замедлив шаг, прошел к машине.

— Что случилось? — спросил Егор, похлопав ладонью по обмытым тракам гусеницы.

— Нырнули невзначай, — парень блеснул глазами, и снова Егору почудилась в них улыбка. А что? И такие люди есть: чем больше опасность, тем круче в них взыгрывает непокорное, замешанное на злости веселье. Только вот злости-то ни в лице, ни в голосе парня не видно и не слышно. Чудно.