Шрифт:
Обнаружив наконец громоздкий радиоприемник, он бросился на него и пнул сапогом.
Но для того, чтобы заставить умолкнуть музыкантов из «Коттон-клуба» [20] , этого было мало.
Второй пинок только увеличил громкость звука, отчего головы солдатиков начали подергиваться в такт музыке. Еще три-четыре удара, и пианино Дюка Эллингтона начало слабеть, однако при очередном пинке сапог шефа-недоростка также получил боковую вмятину, а при последнем наскоке у него самого сильно пострадал большой палец ноги. Музыка смолкла, уступив место жалобным стонам.
20
«Коттон-клуб» — легендарный ночной клуб в Нью-Йорке, просуществовавший с 1923 по 1940 гг. В нем с 1927 г. постоянно выступал со своими музыкантами Дюк Эллингтон, что во многом и сделало его джазовый оркестр знаменитым.
Попрыгав на одной ноге, на баварский манер, крошка шеф кое-как справился с болью и прислушался.
Музыка зазвучала снова.
Но она не могла исходить из разбитого вдребезги приемника.
Теперь ее кто-то насвистывал.
Все четверо одновременно посмотрели вверх.
На заднем элероне дирижабля висел в люльке человек с привязанной к поясу банкой краски. Он держал в руке кисть и усердно водил ею по полотняной обшивке элерона.
— Герр доктор Хуго Эккенер?
Маляр продолжал работать, насвистывая джазовую мелодию.
— Я хочу говорить с доктором Хуго Эккенером!
Человек обернулся.
Этот маляр, висевший в пятнадцати метрах от пола, и был доктором Хуго Эккенером, семидесяти лет от роду, владельцем компании «Цеппелин» и одним из знаменитейших искателей приключений XX века.
— Heil Hitler! — выкрикнул шеф-недоросток, щелкнув каблуками.
Капитан Эккенер не ответил на его приветствие. А солдаты смотрели и не верили своим глазам. Что он там делает — этот человек, которого обожает вся Германия, этот старый могучий лев с белоснежной гривой; с чего ему вздумалось изображать маляра?!
— Вы не слышите меня, герр Эккенер?
— Мне показалось, что вы не любите музыку, герр крайсляйтер.
— Это не музыка! — отрезал шеф и с садистским удовольствием раздавил сапогом обломок погибшего радиоприемника.
— Извините, что не спускаюсь, мне нужно закончить свою работенку.
— Неужели у вас нет помощников для таких дел?
Хуго Эккенер, с трудом помещавшийся в своей люльке, усмехнулся.
— Видите ли… это довольно опасно. Некоторые даже погибали за этим занятием. А бросьте-ка мне сюда новую кисть, она как раз у вас под ногами.
Малютка шеф колебался. Что за нелепая ситуация, ведь он здесь не для того, чтобы выступать в роли подмастерья! Но все же он подобрал кисть и неуклюже подкинул ее вверх, в сторону Эккенера.
— Недолет! — констатировал доктор.
Шеф промахнулся трижды; наконец, в четвертый раз, Эккенер ловко ослабил тросы, на которых висела люлька, спустился пониже и поймал кисть.
— Вы делаете успехи, герр крайсляйтер, — с улыбкой сказал капитан Эккенер.
Шеф сознавал, что оскандалился перед подчиненными.
— Так вот, я уже говорил, что это опасная работа, — продолжал Эккенер. Поэтому я предпочитаю делать ее сам, в вечернее время, спокойно слушая музыку.
— Это не музыка! — рявкнул шеф.
— Да я и сам раньше так думал. Но у нас тут уже несколько дней работает молодой американец, Гарольд Дж. Дик, друг моего сына Кнута. И я начал менять свое мнение об этой музыке.
— Только неустойчивые натуры способны менять свое мнение.
Хуго Эккенер расхохотался. Он обожал дураков. Во всяком случае, дураки всегда его развлекали.
— Знайте, герр крайсляйтер, что мы смогли завоевать небо только потому, что вовремя изменили мнение о нем. Примите скромный совет мудрого человека: вы вряд ли возвыситесь, если не научитесь менять свое мнение.
— Я смогу возвыситься гораздо быстрее вас, герр доктор! — проверещал карлик.
— Ну, возможно, вы и возвыситесь до определенного уровня… карабкаясь на свое дерево… Но я-то имел в виду небо.
Трое солдат затаили дыхание. Недоросток даже взмок от ярости.
— Вы принимаете меня за обезьяну, доктор Эккенер?
Капитан Эккенер прервал работу, переложил кисть в левую руку и торжественно поднял правую:
— Клянусь памятью своего учителя, доблестного графа фон Цеппелина, что я никак не имел в виду обезьяну.
И он не солгал. Эккенер слишком уважал обезьян для такого сравнения.
Честно говоря, дубовые листки на вороте мундира скорее наводили его на мысль о желуде.
А крошка шеф пытался сохранить самообладание. Он не знал, что и сказать. Глядя на своих солдат, он силился вспомнить, что привело его сюда; наконец вспомнил, мигом воспрянул духом и обернулся к Эккенеру.