— Делаю то, что необходимо для единства партии. Способствовать углублению разногласий я не могу и не стану! Но вы мне оказываете большую честь, Мартын Николаевич, утверждая, что комитеты, в которых побывал я, стоят на позициях сохранения мира в партии.

— Не придирайтесь к неточным словам, Иосиф Федорович! Вы же прекрасно понимаете, о чем я говорю.

— Я придрался лишь для того, чтобы нагляднее показать, как возникают именно такого рода разногласия — из-за неточных выражений. Возникают по пустякам. А потом обе стороны стремятся и раздуть до степени принципиальной, чтобы оправдать свое упрямство.

— Вы говорите: «обе стороны». Стало быть, и большинство и меньшинство вы ставите на одну доску, конфликт между ними считаете пустяком, а позицию Ленина неоправданным упрямством? — Глаза Лядова сердито поблескивали сквозь стекла очков.

— Судя по всему, эти меньшевики — сволочь порядочная, — ответил Дубровинский, стараясь не выйти из полемического равновесия. — Допускаю, что страсти на съезде разжигали они, но черт же с ними, ради единства партии им можно было бы и уступить, не доводя дело до раскола.

— Так в чем же именно еще Ленин должен был уступить? — Лядов горячился. — Параграф первый Устава мартовцы провели в желательной им редакции…

— Не хочу быть судьей над тем, что было, — перебил Дубровинский. — Я озабочен тем, что есть сейчас. Владимир Ильич заявил о выходе из редакции «Искры». Если бы он взял это заявление обратно, он взял бы снова редакцию в свои руки. Аксельрод, Засулич — они же все равно работать не будут. Старовер, ну что же, Старовер… А Мартова, ручаюсь, Ленин подчинил бы. Вместе с Плехановым. Как было всегда. А теперь и Плеханов на стороне меньшинства.

— Не так все это просто, Иосиф Федорович, как вы полагаете. В теперешней «Искре» тон задает уже не Мартов и не Плеханов даже, который увлечен работой в Совете партии. В редакции появились Дан и Мартынов, оппортунисты, оба с железными характерами. Вернись Ленин снова в редакцию, его по всем вопросам майоризируют, ни в чем не дадут проявить себя. И тогда большинство потеряет свои позиции и в ЦК и в редакции. Лучший выход — созыв съезда. Пусть еще раз там открыто переругаются, но оборвать эту двойственность, когда решения Второго съезда меньшинством истолковываются по-своему и именем съезда творится черт знает что!

— Но это, Мартын Николаевич, просто безумно! С двойственностью в партии еще можно справиться. Созвать новый съезд — значит заведомо создать вторую партию. И я не знаю, какая из них тогда станет первой!

— Та-ак! — Лядов побарабанил пальцами по столу. — А Владимир Ильич очень рассчитывал на то, что здесь, в России, вы крепко поможете провести правильную партийную линию.

— Именно так. Правильную линию я и провожу, — твердо заявил Дубровинский. — Единственно правильную линию — прочного мира в партии. Других решений быть не может. И мне хочется, чтобы и вы и Ленин с этим согласились.

— С этим прежде всего не согласится меньшинство, — теряя терпение, возразил Лядов. — Они примут мир на единственном условии: полное их господство, полный отказ от революционности рабочего движения. Словом, долой царское самодержавие, да здравствует самодержавие буржуазии! Такого ли согласия хотите вы и от Ленина?

— Вы преувеличиваете, Мартын Николаевич! Большинство всегда останется большинством и сумеет поставить меньшинство на свое место. Речь ведь о методах: сокрушить или убедить, отторгнуть совсем или приблизить, иметь еще одного врага или союзника.

— При таком ходе мыслей вы все еще причисляете себя к сторонникам большинства, Иосиф Федорович?

— Да, Мартын Николаевич! К сторонникам большинства, и в единой, а не расколотой партии!

— И вы считаете, что любого человека возможно убедить в ошибочности его мнений?

— Уверен!

— Так отчего же мне это не удается по отношению к вам?

И молча уставились друг на друга, оба пораженные неожиданностью вытекающих из этого логических выводов.

Первым заговорил снова Лядов. Настойчиво, требовательно:

— Иосиф Федорович, редакция «Искры», Совет партии, Заграничная лига практически захвачены меньшевиками, в русской части Центрального Комитета тоже нет достаточной твердости, но все же в целом ЦК еще способен воздействовать на обстановку: партийные комитеты на местах, как я сам убедился, в большинстве своем поддерживают предложение Ленина — созвать съезд. Нельзя медлить, нельзя упускать дорогое время. Промедление работает против нас. И я ставлю вопрос в упор: как агент русской части ЦК вы намерены или нет проводить в местных организациях кампанию по созыву съезда?