Шрифт:
Буряков недоумённо посмотрел на священника.
– Что смотришь?! Всю жизнь мимо храмов ходил, а теперь заглянул и ждёшь, что Бог твои проблемы решит?
Буряков вдруг увидел себя со стороны и понял, как точно описал ситуацию священник. Ведь он прав, тысячу раз прав.
– Да, так и есть, отец Сергий, - печально кивнул Буряков.
– Пойду я.
Глаза отца Сергия потеплели.
– Стой, Лев, не уходи. Молодец, что в гордыню не впал. Я вот тебя благословлю, - отец Сергий перекрестил Бурякова, - и скоро всё у тебя переменится, и ответы на вопросы отыщутся.
Священник вдруг нахмурился.
– Что стоишь истуканом?!
– сердито рыкнул он.
– Ну-ка, осени себя крестным знаменем!
– Буряков неумело перекрестился.
– Вот так!
– Отец Сергий кивнул.
– Вот теперь ступай и во всём полагайся на Господа нашего и он тебя не оставит. Прощай, Лев.
Священник прошёл мимо, хрустя мелкой щебёнкой на дорожке, подошёл на стоянке к небольшой машине и сел за руль.
Только теперь, когда батюшка уехал, лихо вывернув со стоянки, Буряков очнулся и уже осознанно огляделся вокруг. Здравый смысл, спохватившись, ринулся вычищать из сознания суеверные страхи, заменяя их самоиронией. Буряков, улыбнулся, покачал головой и решил обдумать сегодняшние приключения за хорошим ужином. Он собрался идти, но по внезапно возникшему порыву повернулся к храму и с поклоном перекрестился.
На следующий день Буряков проснулся с головной болью. Даже хорошее виски в размере бутылки весомый повод для утреннего нездоровья. Он поворочался в постели, размышляя, что выпить: таблетку или стопку? Организм склонялся ко второму, а разум говорил, что к обеду он уже сможет сесть за руль и отправиться загород. "Зато зарядку делать не буду!" - громко и зло объявил Буряков пустой квартире и со стоном поднявшись, отправился на кухню за таблеткой. Потом побрёл в душ.
Через полчаса голова успокоилась и ко Льву Михайловичу вернулась умиротворённость, то состояние душевного сна, в котором как в вате тонули звуки надвигающейся одинокой старости. Он часто думал об этом, но без содрогания и страха, с удивлявшим самого себя смирением. Вчерашнее приключение подёрнулось дымкой, слова Юры Солёнова уже не ужасали. Лениво поразмышляв, Буряков накинул на запястье шагомер: самое время пойти погулять пару часов в парке.
Совершенно неуместно зазвонил телефон. Буряков посмотрел на определитель номера, на нём было написано "бывшая далекая", он недоумённо уставился на трезвонящий аппарат.
– Слушаю.
– Лева, это я! Привет.
– Привет, Лена, чем обязан?
– Ну, ты и язва!
– Лена, ты же вряд ли звонишь, чтобы справиться о моём самочувствии?
– Ты твёрдокаменный столб, был и остаёшься им!
– голос бывшей супруги налился огненной строгостью, Буряков знал, достаточно искры и...
– Лена, стоп! Призываю на переговоры.
Некоторое время в трубке слышалось возмущённое дыхание.
– Ладно, проехали.
– Итак, рад слышать твой голос, надеюсь, с детьми и внуками ничего не случилось?
– А про меня, почему не спросил?
– Тебе честно ответить или соврать?
– Лучше молчи, - бывшая тяжко вздохнула.
– Происшествий, слава богу, нет, я просто хочу с тобой встретиться и поговорить.
– Что?!
– Буряков поперхнулся, это что-то невероятное!
– Лена, тебя что, Аристарх Петрович бросил?
– Да иди ты! Типун тебе на язык!
– То есть ты извиняться и признаваться мне в любви не собираешься?!
– Лёвка, я тебя убью!
– Не имеешь права.
– Суд меня оправдает.
– Хорошо, сдаюсь. Где и когда?
– Приезжай через час на "Чистые пруды".
Буряков глянул на настенные часы.
– Хорошо.
Буряков отключился и, взглянув в зеркало, заметил, что до сих пор улыбается. Он согнал с лица улыбку и с сожалением снял с руки шагомер, прогулка отменялась. Позже, переодеваясь, он поймал себя на мысли, что не хочет никуда ехать и ему вовсе не любопытно, зачем после стольких лет забвения и мимолётных случайных встреч у детей, его бывшая коварная жена вызывает его на визави беседу. Надо было ей отказать, он имел на это полное моральное право.
Лев Михайлович снял с вешалки элегантное дорогое пальто, привычный и удобный спортивный стиль на сегодня отменялся.
Когда он вышел из вагона, бывшая супруга уже нетерпеливо прохаживалась в середине платформы. Буряков приостановился у колонны, посмотрел на неё со стороны. Сколько он её не видел, года два? Елена слегка располнела, но осталась вполне привлекательной дамой, яркой блондинкой с нахальными глазами. Как же он раньше не замечал этих глаз? Ведь ясно было, что он не подходил к ним, ни по характеру, ни по профессии. Вот тихий и мягкий профессор металлургии Аристарх Петрович подходил. Впрочем, жизнь эту несовместимость исправила.
– Привет, дорогая.
– Опаздываешь, кавалер!
– Бывший, - Буряков взглянул на часы.
– К тому же, я вовремя.
– Не нуди, Лёва, веди меня куда-нибудь.
– Прошу, - подставил ей локоть Лев Михайлович.
Лена разговор начать не спешила, долго и нудно изучала меню, шевеля губами и внимательно рассматривая картинки блюд. Лев Михайлович терпеливо ждал, спешить ему, собственно говоря, было некуда. Странно, но его не раздражало поведение бывшей супруги, хотя она, судя по кидаемым в его сторону мимолётным взглядам, напротив, нервничала.