Как-то, в одиночку, мы сможем выстоять против безжалостных ветров.

Предоставляя Райдену право превратить его крепость в игру: «Каждый сам за себя».

– Я вполне уверен, что мои внутренности заморозились, - говорит Гас, опускаясь на колени и хватаясь за живот.

– Мои тоже.
– Я прижимаю ухо к камням, пытаясь понять, где мы находимся.
– Порывы заглушают Шреддер. Но если мы идем против ветра, он должен привести нас обратно туда, откуда мы вошли.

– Там нас будут ждать Буреносцы, - напоминает мне Гас.

– Уверена, что так и будет. Но, кажется, там только один путь из этого места.

– В этом нет смысла. Этот ветер куда-то дует.

Западный, кажется, согласен, заканчивая каждый куплет своей песни призывом: «Вперед!».

Но, когда мы пытаемся двигаться дальше, ноги Гаса подкашиваются.

– Тебе нужен отдых, - говорю я, подавляя желание помочь. Если я приближусь, то нас снова занесёт в воздушный поток.

– Я в порядке, - заверяет Гас.

– Я не думаю, что ты понимаешь, насколько близко ты был к смерти. Я едва вернула тебя обратно.

– Да... насчёт этого.
– Его взгляд опускается к моим губам, и сердце подпрыгивает в груди.

Он помнит...

– Мне, правда, жаль, - бормочу я.

– Что спасла мою жизнь?

– За то, что была настолько «умна», что запустила ту ловушку.

Я могла оставить извинения... притворяясь, что между нами нет никакой неловкости. Но Гас все еще сосредоточен на моих губах, и я знаю, что на моем лице десять различных оттенков красного.

– И прости за способ, которым я тебя спасла, - шепчу я.
– Я знаю, это очень... личное.

– Да, это так, - говорит Гас, на его губах играет небольшая улыбка.
– Не волнуйся, я не почувствовал никакой связи, если ты переживаешь из-за этого.

– Я тоже - нет.

– Да, я это понял.
– Его улыбка исчезает.
– Хотя то, что ты сделала... это было на порядок выше всего того, что для меня кто-нибудь делал. Поэтому я просто хотел сказать... спасибо.

Мои щеки пылают еще больше, и все, что я могу придумать, чтобы сказать в ответ:

– В любое время.

– Ну, я не думаю, что Вейн согласится с этим.

Я сосредотачиваю внимание на своих руках.

Всё, что я знаю - Вейн и я никогда не.. также как и Гас и я никогда не..

– Ты осложняешь все. Ты понимаешь это, верно?
– спрашивает Гас.
– Ты и Вейн уже выбирали друг друга однажды... почему бы вам не выбрать друг друга снова?

– Я не знаю. Все меняется.

– Но не для Вейна. Мистер Ленивые Штанишки пролетел через всю страну, взбирался на горы и собрал армию... ради тебя.

– И тебя.

Гас закатывает глаза:

– Он любит тебя, Одри. И я знаю, что ты тоже любишь его. Иначе ты не смогла бы противиться той силе.

Он кривит губы.

Я хочу рассмеяться, но жест привлекает слишком много внимания к его ранам, и я гадаю, насколько его красивое лицо будет навсегда разрушено шрамами.

Гас наклоняется в коридоре, покрывая часть пространства между нами.

– Независимо от того, о чем ты думаешь, и что вызывает складку между бровями, а ну перестань. И пообещай мне, что ты не откажешься от того, что есть у тебя с Вейном просто потому, что боишься.

– Я не боюсь.

Но это не так.

Любовь Вейна была самой храброй вещью, которую я когда-либо делала, и я едва выжила в первый раз. Страшно представить повторение этого пути.

И все же, я могу чувствовать, как кусочки меня шевелятся... будто моя сущность меняется, освобождая место для чего-то.

Или кого-то.

– Давай, - говорит Гас.
– Чем раньше мы выберемся отсюда, тем раньше сможем найти его.

Я позволяю Гасу взять на себя инициативу, так я могу не спускать глаз с его шатких движений.

– Становится холоднее?
– спрашивает он, его дыхание туманит воздух.

– Они пытаются заморозить нас.

Ветры также становятся сильнее, ускоряя наши ноги, стирая нашу осторожность. Я двигаюсь в таком тумане, что не замечаю металлическую решетку впереди до острой вспышки планок, и мне едва удается схватить Гаса и вовремя потянуть его назад.

Контакт отправляет нас в другой штопор, и Гас толкает меня прочь, мы с силой ударяемся об пол.

– Спасибо, - бормочу я, протирая перевязанный бок.