– Там внизу, в туннелях, обычные нормальные люди, Адам. Они не имеют никакого отношения к твоему восстанию.

– Наоборот, имеют.
– Он смотрел на меня, его глаза были абсолютно ясными.
– Они тянут нас назад. Они мешают нам получать то, что по праву наше. Видишь, мы купились на всю эту туфту утилитаризма. Нам вбили в голову, что добро - это то, что приносит пользу большинству. Что ж, мне насрать на большинство. С какой стати меня должны волновать их законы и их нужды? Если у меня есть сила взять и удержать то, что я хочу, я должен быть в состоянии это сделать.

– А если кто-то сильнее заберет его у тебя?

Он развел руки.

– Так тому и быть. Теперь ты врубаешься. Я пролью свет на гниль. Я борец за свободу. Я освобожу нас. Я разрублю цепи.

– Так же, как ты пытался освободить меня от моей семьи?

Он кивнул.

– Я думал, ты поймешь, но ты была не готова. У тебя либо есть сила, либо ее нет, Снежок. Сила - это действие, и сегодня я выбираю действовать. Я превращу это место в пепел, как гнилой лес, и буду наблюдать, как молодая поросль потянется к солнцу. Меня будут помнить.

– Значит, ты это хочешь оставить после себя? Ты хочешь быть тем, кто сжег заживо тысячи людей? Семей? Детей? Прислушайся к себе. Ты не можешь быть этим монстром.

Он поднес палец к губам.

– Ш-ш-ш. Не нужно лишних слов. Вот-вот настанет конец старого мира, и твое место в первом ряду.

Нам не удалось. Мы потерпели жалкую неудачу. Все было кончено. Теперь мы ничего не могли сделать.

– Ты мне нравилась, Снежок, - сказал он.
– Жаль, что ты этого так и не увидишь.

Никаких сожалений?

Уговаривать его было бессмысленно.

– Привет, Чокнутый Роган.
– Адам сильно растянул «Чокнутый».
– Наконец-то мы встретились. Ну, каково тебе быть вторым?

– Невада, - сказал Роган.
– Иди сюда.

– Мне почти тебя жаль, приятель, - ухмыльнулся Адам.
– У тебя был шанс получить приглашение на вечеринку, но вместо этого твоя собственная кузина сделала из тебя козла отпущения. Боже, вот так непруха.

Чокнутый Роган взял меня за руку и притянул к себе, уводя прочь от Адама.

Мы умрем. Хьюстон сгорит дотла. Все кончено.

– Нечего сказать, Великий и Могучий? Давай же, Бич Мексики!
– крикнул Адам.
– Смотри на меня, когда я говорю с тобой. Сейчас я поджарю тебе задницу.

Роган взглянул на него.

– Это твоя вечеринка. У тебя на голове диадема. Постарайся вести себя, как гостеприимная хозяйка.

Лицо Адама вспыхнуло.

– Да пошел ты!
– Он ткнул в нас указательным пальцем.
– Иди нахрен. Идите оба нахрен.

– Ох уж эти нынешние детишки.
– Чокнутый Роган покачал головой.
– Никаких манер.

Роган остановился посреди лужайки. Я остановилась вместе с ним. Все казалось таким ярким. Деревья были такими изумрудно-зелеными, небо таким голубым. Я могла разглядеть каждую травинку вокруг нас.

– Я не хочу умирать, - прошептала я. Я поняла, что плачу. Мне следовало быть стойкой или сильной, но я могла думать лишь о том, как сильно я люблю жизнь. Я ведь даже пожить толком не успела. Я никогда не увижу, как вырастут мои сестры. Никогда не влюблюсь и не заведу семью. Я даже не смогу как следует попрощаться. Я только чмокнула маму в щеку. Я...

– Оставайся рядом со мной, - сказал Роган.
– Ты почувствуешь границу вокруг нас. Чтобы ни произошло, не пересекай ее. Ты поняла меня, Невада? Нельзя войти в нулевое пространство, но из него можно выйти, и если ты попытаешься сделать это, когда я буду активен, оно превратит тебя в кровавую дымку.

Я сглотнула.

– Как только я начну, то не смогу остановиться, - продолжил Роган.
– Я не буду знать, где ты. Я не буду тебя слышать. Не буду видеть. Не покидай круга. Что бы ни произошло, здесь ты будешь в безопасности. Поняла?

– Да.

Он притянул меня к себе, спиной к груди, и обнял руками. В нем запульсировала магия. Ветер заколыхал траву вокруг нас.

– Не сработает, - крикнул Адам.
– Что бы ты ни делал, это не сработает. Я прожгу его насквозь.

– Что ж, попляшем, - произнес Чокнутый Роган. Его голос был странным, глубоким и отдаленным.

Ничего не происходило. Его руки все также меня обнимали. Он не шевелился.

Секунды тянулись за секундами, медленно, так медленно.

Напротив нас из круга Адама поднялся светло-оранжевый свет. Он полыхнул, как призрачное пламя и погас, полыхнул снова и снова погас. Адам Пирс раскрыл рот. Голос больше ему не принадлежал. Это был голос чего-то древнего и ужасного, словно рев ожившего вулкана.