«Ровена Рейвен. Смерть». Округлым с множеством завитушек почерком была выведена надпись: «Сали, нужно возлюбить ближнего своего, даже если он чуточку мертв».

Ворон перешел к последней арке.

«Салазар Рейвен. Воздух». И твердый почерк прямо под шрифтом: «Воздух – это способность летать. Полет – вот что самое удивительное в моей стихии».

Последняя надпись была стерта больше, чем три предыдущие, и Ворону, чтобы все разобрать, нужно было подойти к стене вплотную. Когда валет почти уперся носом в камень, он различил едва заметный контур, явно искусственного происхождения - как будто камень, на котором квадрат был высечен, можно было убрать. А еще до него с запозданием дошло, что все надписи были сделаны не на английском языке, но по какой-то причине были ему понятны.

Ворон отшатнулся.

— Это… это усыпальница? – он побледнел и повернулся к Роксане. Та кивнула. – Демоны бездны, здесь покоятся Основатели?

Девочка опять кивнула, а затем покачала головой и изобразила рукой волнообразное движение.

Ворон потер лоб, затем хлопнул по нему.

— Прах. Здесь покоится прах Основателей? – Роксана кивнула.

Валет снова начал изучать надписи. Он внимательно осматривал настоящие имена, которые уже почти никто не помнил, предпочитая называть Основателей, используя их прозвища.

— Рейвен. У Салазара и Ровены одна фамилия – они были родственниками? – Роксана снова кивнула. – Они были братом и сестрой? – Роксана закатила глаза и постучала себя по лбу. – Ну конечно, они не могли быть братом и сестрой, в этом случае фамилия Ровены изменилась бы, у нее же вроде дети были, значит… — Ворон уставился на арки. – Ничего себе. Они были женаты?! – девочка кивнула. – Мне плохо, — внезапно сообщил Ворон. – Это как же я со стихиями ошибся-то. Я так понимаю, надписи – своего рода эпитафии? – очередной кивок его спутницы. – В легенде говорится, что Салазар рано ушел от них, и судя по надписи, он действительно «ушел», правда, навечно. – Ворон обхватил себя руками. В гробнице было холодно. – Салазар рано умер? Поэтому остальные в своих эпитафиях обращаются к нему? – Роксана отвернулась и тоже принялась рассматривать надписи. – Я могу узнать, что произошло?

Девочка повернулась к нему и плавно повела рукой в воздухе, оставляя огненную надпись: «Позже».

Ворон икнул и попятился, прижав к животу сумку. Роксана снова закатила глаза.

«Я не призрак, и мне многое доступно, — надпись ненадолго повисла в воздухе, затем рассыпалась сотней искр, а следом появилась другая: – Ты мог прочитать то, что здесь написано, потому что был со мной».

— Кто ты? – Ворон продолжал потихоньку пятиться.

«Хранительница», — надпись требовала уточнений.

— Хранительница чего?

«Хогвартса», — Ворон уставился на надпись и остановился, приоткрыв рот.

— Кем же ты была до того, как стала Хранительницей?

«Никем, меня создали специально для этого. Понадобилось объединенное усилие четырех стихий, чтобы вдохнуть в меня жизнь и не дать исчезнуть после смерти моих создателей».

— Ты говоришь, что многое можешь, — начал задумчиво Ворон.

«Даже не мечтай. Все, что я могу, связано с Хогвартсом. Только с замком и ни с чем больше. У домовых эльфов больше возможностей, чем у меня».

— Движущиеся лестницы – твоя работа?

«Моя. Они сами виноваты, создали меня вечным ребенком, так что все претензии к ним», — Роксана кивнула на арки.

— Почему я?

«Не знаю. Так было велено, но я не знаю, кем. Дракон спит и не проснется, пока вы его нелепую задачу не выполните. Я не знаю, но все равно помогу. Ты мне нравишься», — она улыбнулась.

— Чем? – невольно вырвалось у Ворона.

«С тобой весело. Искра Хаоса не дает скучать всем, находящимся рядом с тобой».

— Польщен. А ничего, что эта, как ты выразилась, «искра» скоро может заполыхать? Одно переселение из помещений факультетов чего стоит, — проворчал постепенно успокаивавшийся Ворон.

«Так должно быть. Так было изначально».

— Мне вот интересно, чья больная фантазия заперла детей ветра в подземелья? Это какое же изысканное издевательство! Может быть, поэтому истинные слизеринцы несколько неадекватными вырастают? – Ворон печально хмыкнул.

«Это было давно. Я ничего не могу менять, мне очень жаль», — Роксана опустила голову.

— Кстати, а почему Роксана?