– Так все мы падаем, из жизни выпадая, – читала она с листочка. – Кто это поймёт? Почему выпадаем из жизни? – И смотрим, как уходят остальные. – Как это понять, скажите, пожалуйста? О чём он говорит?

– Рильке, – восхищённо ответила я. – Наверное, сегодня мировой день осенней поэзии. – Всё падает и уходит. Потому что осень.

– Всё падает! Ты читаешь всякую ерунду, – сказала Нелли. – Мне надо написать об этом минимум триста слов. Ты знаешь, как это много? О стихотворении, в котором только шестьдесят два слова!!

– Я считаю, что это красивое стихотворение, – сказала я. – Можно по-всякому интерпретировать… как будто из Садов Небесных Рая… – как это прекрасно!

– Тогда сделай за меня домашнее задание, – ответила Нелли.

– Нет. Ты должна его сделать сама.

– Я ненавижу стихи! – вскричала Нелли. – И потом, я хочу есть.

– Ты только что съела три порции лазаньи, – сказала я. – Ты не можешь быть такой голодной.

Во входную дверь позвонили. Я сразу же испугалась, что это полиция, вызванная фрау Хемпель. Когда дети выставили на улицу лоток с каштанами, она притопала и сказала: «Для этого нужно разрешение. Это чисто жилой район».

Это была не полиция, это была Мими.

– У них действительно выгодные предложения, – сказала она, показывая на Юлиуса и Яспера. – Три каштана за пятьдесят центов, а десять каштанов за особую цену в десять евро.

– Да, и тем самым школа в проезде Жука-оленя полностью выпадает, к сожалению, – ответила я. – Ты сегодня войдёшь или опять будет разговаривать на пороге?

Мими зашла в дом.

– По-моему, тебе неинтересно, как прошло воскресенье с проектным ребёнком, – сказала она, целуя меня в обе щеки. Она была, по-видимому, в великолепном настроении.

– Я всё ещё перевариваю «недовольную козу», – ответила я.

– Это была шутка, – объяснила Мими. – Я знаю, что у тебя куча всевозможных недостатков, но ты не недовольная. Сделаешь мне кофе?

– Конечно!

Мими села рядом с Нелли за обеденный стол.

– Привет, дорогая! Как дела?

– Я голодная! – сказала Нелли. – И вынуждена интерпретировать это дурацкое стихотворение на голодный желудок.

– Я могу сделать тебе бутерброд, – с готовностью ответила я.

– Два, пожалуйста, – сказала Нелли. – С ветчиной и сыром.

– Это Рильке? – спросила Мими.

– Да. Стих про осень в лепрозории или что-то в этом роде, – ответила Нелли. – А мне придётся написать об этом три сотни слов, потому что у моей учительницы не все дома. Как твои дела?

– Всё прекрасно! В следующий понедельник мы с Труди летим в Милан к этому многообещающему дизайнеру обуви, о котором рассказала Пэрис. И ещё мы с Ронни участвуем в одном социальном проекте, нам это очень нравится. Тебе мама уже о нём рассказывала?

– Неа, – ответила Нелли.

– Дело такое: по воскресеньям люди берут к себе ребёнка из так называемых необразованных слоёв. Нашу девочку зовут Корали, ей одиннадцать лет. Вчера она была у нас в первый раз.

Зазвонил телефон.

– Это твоя мать, – сказала моя мать. – Ко дню рождения тебе подарить часы с кукушкой или вырезанную из дерева фигуру лесовика?

Ни то, ни другое.

– Лесовика, – ответила я.

– Я так и думала, – сказала мать. – Я была права, Олав. Она хочет лесовика.

– Ты всегда знаешь, что мне нравится, – ответила я.

– Значит, мы будем у тебя в субботу около трёх часов, – сказала мать. – Или что-то изменилось?

Хороший вопрос.

– Нет, ничего не изменилось. Мы пойдём вместе ужинать, – ответила я. – В очень хороший ресторан.

– Надеюсь, не китайский, – высказалась моя мать. – Они заверяют, что они этого не делают, но они это всё-таки делают.

– Что же?

– Жарят кошек и собак, – сказала мать.

Я заверила её, что мы пойдём в такой ресторан, где кошек и собак не готовят, и она, успокоенная, положила трубку.

Я незаметно ощупала узелок в груди. Мне показалось, что за последние две минуты он изрядно вырос.

– Представь себе, Корали никогда не была в зоопарке! – обратилась Мими к Нелли.

– Правда? Туда ведь постоянно водят с из школы. Или бабушка с дедушкой.

– У бедной Корали нет бабушек и дедушек, – сказала Мими похоронным голосом.

Я поставила перед ней чашку кофе, придвинула к Нелли тарелку с бутербродами и налила себе стакан комбучи. Хотя, наверное, мне уже поздно было бороться со свободными радикалами.