– Нет, Сири, резче замах! И не протягивай кнут, а то сдерешь кожу, и останется шрам. Ценного, красивого раба так можно повредить. Вообще, любой демон должен чувствовать кнут, как продолжение собственной руки. Это такое же, а иногда и более коварное и надежное оружие, чем меч. Смотри, - резкий, злой свист пыточного инструмента, и находящееся в специальной стойке копье оказывается в руках у Мастера.
– Самый кончик оборачивается вокруг древка, и резким рывком на себя мы получаем его в руки. Попробуй.

Урок длился уже третий час. Наблюдая, со стороны, как Мастер полосует Альбуса, тот воет от боли, а спина его все равно остается целой, Сириус умолял показать ему, как это делается.

– Я могу сломать ему кость, а на коже же будет только красный след, как от не слишком сильного удара, - пояснил мессир, и Сириус понял, почему на нем после порки всегда все так хорошо заживало.

Он-то думал, что дело в демонической живучести. Вот и стал просить научить его владеть кнутом. Пусть и пробовать часть приемов пришлось на себе.

Спина была снова исполосована, но теперь юный демон четко осознавал зависимость болевых ощущений от способа замаха, движения кисти и наличия или отсутствия протяжки, сдирающей кожу.

– На сегодня хватит, - сообщил Балтазар, осматривая его спину, - а то уделаю тебя, как Альбуса. Но у того есть демон-партнер, пара глотков крови которого значительно облегчит его страдания, а ты еще молод для мгновенной регенерации, так что, - он помог Сириусу опустить руки и освободил их от цепей, - свободен. Нет, погоди. Ты сможешь перемещаться порталом?

Блэк чуть удивленно посмотрел на своего Наставника и кивнул. Ему и сильнее доставалось, бывало. И от отца, и от самого Балтазара.

– Отлично. Тогда бери Альбуса и неси в северное крыло, я пойду за Гелом. Следи за тем, чтобы «дедушка» не окочурился нам назло.

Сириус склонил голову в знак уважения и, аккуратно подняв в воздух истерзанное тело, повлек его, куда сказано. Пусть лечением Геллерт занимается, а рунной вязи Мастер уже придал исходную форму, добившись от Дамблдора искреннего раскаяния.

– Мессир, - стоило Балтазару войти в карцер, Низший, который ощущал боль партнера, как свою собственную, поднялся с колен и попытался прикрыть исцарапанные предплечья. Он уже знал, что Альбус жив, а это было главное.

– Как ты допустил такое, Гел?
– требовательно спросил Балтазар.
– Как? Исправить две руны из четырех! Ты сам перекосил поначалу чистую, светлую магию своего партнера! Он мог стать врачевателем, алхимиком, великим, по-настоящему Светлым волшебником! Его слушались бы животные, он мог бы добиться мира между волшебными народами! У него потрясающий потенциал. Это ты виноват. Ты старше, должен быть умнее, направлять, сдерживать, помогать.

– Если бы Их Высочества захотели завоевать мир, вы бы не помогли им? Если бы они были одержимы день и ночь, мучились, страдали… - решившись заговорить, Геллерт без страха смотрел в глаза Балтазару. Голос его звучал хрипло, но твердо.

– Я бы попытался направить их энергию в мирное русло, занял бы чем-нибудь менее… разрушительным.

– Я пытался. Но потом, решив, что если я возглавлю восстание, то все будет не так уж плохо… Но я слишком люблю Альбуса, мессир.

– И до остального мира тебе нет никакого дела. Магглы плодятся, маги вырождаются, вейлы и вампиры ушли в подполье, в Африке голодают, родовые знания вуду используются для наведения пошлой порчи. Нет ни погодников, ни предсказателей, Хогвартс учит глупым вещам. Магия крови под запретом, о ритуалистике помнят лишь в родовых мэнорах, да и то не все. О том, что этот мир – колония Темной Империи, вообще не вспоминают. Что ты делаешь, Гел? Ради чего? Альбус все равно несчастен, его мучает совесть каждый раз, как он «Ради общего блага» вынужден применять методы, не соответствующие его представлениям о Добре, - голос Балтазара стал мягок, как будто он говорил с неразумным ребенком.
– Ты же демон, а пошел на поводу у партнера. Так нельзя, смертные живут одним днем и не видят дальше собственного носа.

Геллерт снова опустился на колени и прошептал:

– Простите, мессир. Я все исправлю. Даже и не знаю, во что превратился бы Альбус еще через десяток лет. С каждым годом становилось все хуже.

– Охотно просвещу тебя, Гел, - хмыкнул Балтазар и, присев на корточки, заставил Низшего посмотреть ему в глаза. Перед внутренним взором замелькали картинки из того самого будущего, которого уже не будет.