Когда ее кожи коснулась кисточка, выводя узоры, Розалинда лишь счастливо вздохнула, ведь это легкие пузырьки морской пены украшают ее обнаженное тело, как дорогое кружево, оно загорается под ними, наполняясь живительной влагой, из которой все возникло, и в которую все уйдет, растворится, но не исчезнет, став частью необъятного целого.

Мокрый песок под спиной, а сверху – толща воды, сквозь нее видно солнце, свет которого периодически перекрывают грузные туши проплывающих мимо китов. Башенки небольших подводных дворцов, украшенные ракушками и жемчугом, разветвления кораллов, в которых живут стайки разноцветных рыбок, с ними так здорово плыть наперегонки – все это рядом, буквально за плечом.

Вот поднимется шторм, а ведь какая звездная была ночь! И рядом он. Глаза такие черные, что захватывает дух. Гибкий, быстрый, отчаянный. Сплестись с ним и с той Вечностью, что стоит за его плечом, принять.

Волны, водовороты, волосы треплет шторм, а щеки пересохли от соли. Темные глаза все ближе, губы сладкие, и руки сильные, нежные. Вечные движения – в ритме бьющихся о камень волн, звездное небо раскачивается над головой, а огромный дракон прикрывает три пары глаз и бьет хвостом по вспенившейся глади океана, поднимая высокий зеленый вал, накрывающий с головой. Время замирает, и миллионы сверкающих капелек-душ застывают в воздухе, сверкая алмазными гранями. Вот она, самая красивая, совсем не похожая на остальных. Идеальная. Падает на живот холодной бусинкой, обжигая, проникая в самую душу. Миг – и время вновь несется вскачь, обрушивая сверху тысячи звуков и запахов, а шепот волн, вечно ласкающих скалы и песок, доносит: «Блейзиор, Блейз».

Вечность утробно вздыхает где-то высоко-высоко, там, где Океан переходит в небо, и мириады звезд медленно гаснут, прячась за опущенными ресницами. А Блейз остается, он здесь, вышел из холодного пристанища одиноких душ, чтобы быть рядом, пока снова не придет время растворяться в бескрайнем зеленом мире, чтобы начать все сначала. Так волны смывают узоры, оставляемые на песке глупыми двуногими, так ветер постоянно меняет форму облаков, так все остальное находится в вечном водовороте, имя которому – жизнь.

Утро застало Розалинду в теплой постели. Тихо дышащий во сне Дракон держал руку на животе, помогая ее сыну устроиться на новом месте, расти сильным и смелым, как его отец, лежащий рядом. Счастливая женщина долго разглядывала тонкие, идеальные черты своего мужа и гадала, какие из них достанутся сыну. Будут ли у него такие же тонкие, прихотливо изогнутые брови, прямой нос и миндалевидный разрез глаз? Или, может, его кожа будет такой же чистой и белой, как мрамор итальянских статуй?

– Будут, - шепнул Балтазар ей в затылок.
– И волосы, и кожа, и глаза. Через неделю попросим доктора сделать проекцию. Спите, моя леди, хотя бы еще два часа, пока Блейз не наберется достаточно сил, - он пощекотал ей живот.
– И нет, я обычно не читаю ваших мыслей, хотя и могу. Это последствия Ритуала, они сойдут на нет к моменту вашего пробуждения.

– Почему Северус не видит дракона, мессир?

– Потому что он его часть, миледи.

– Что за странное место было там, под водой?

– Город ваших предков, сирен. Я не ожидал, что вы его увидите.

– А что видел Северус?

– Вот проснется, у него и спросите.

Сон сморил Розалинду, и еще несколько часов, проведенных в объятиях мессира, она видела чудесные картины. Там ее окружали темные чащи из водорослей, в ясную, тихую погоду над головой раскидывалось звездное небо, в которое можно было смотреть часами, раскинувшись на неприступных скалах в самом сердце Океана, взбивая длинным, почти змеиным хвостом пену, поднимая облачка фосфорицирующих брызг, бессильных достать до огромной яркой Жемчужины, освещающей небосклон.

Внутри тлело ласковое тепло, призрачный свет ночного светила ласкал влажную кожу, и магия текла сквозь невесомое тело, принося покой и умиротворение.

Глава 104 Видения Тхашш и новый Целитель

Эмм... в свое оправдание могу привести лишь лень и бурную фантазию. Это я о конце главы. Если кто вдруг не понял, кто есть кто, свистните, я расскажу).

– Балти, - проснувшийся Северус был отвратительно бодр, темные глаза сверкали от неподдельного интереса, и это насторожило Люциуса, поднявшего разлохматившуюся голову с подушки.
– Балти, а что, Темные эльфы и дроу – это не одна и та же раса?

Когда под утро в спальне появился Балтазар со спящим Северусом на руках, Люциус с облегчением выдохнул: можно, наконец, выспаться. И вот, не прошло и четырех часов, как…

Балтазар сонно фыркнул. Два ритуала и беременности обеих леди качали из него силы мощным насосом. Но их у демона было много, надо только больше отдыхать.

– Нет, это разные народы, мой Тхашш.

– А я дроу?